Theravadan

Other Translations: Deutsch , English

From: SV theravada.ru

Majjhima Nikāya 27 Мадджхима Никая 27

Cūḷahatthipadopamasutta Малый пример со следами слона

Evaṁ me sutaṁ—Так я слышал.

ekaṁ samayaṁ bhagavā sāvatthiyaṁ viharati jetavane anāthapiṇḍikassa ārāme. Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики.

Tena kho pana samayena jāṇussoṇi brāhmaṇo sabbasetena vaḷavābhirathena sāvatthiyā niyyāti divādivassa. И тогда брахман Джануссони выехал днём из Саваттхи на своей белоснежной крытой колеснице.

Addasā kho jāṇussoṇi brāhmaṇo pilotikaṁ paribbājakaṁ dūratova āgacchantaṁ. Издали он увидел идущего странника Пилотику

Disvāna pilotikaṁ paribbājakaṁ etadavoca: и, завидев его, сказал:

“Handa kuto nu bhavaṁ vacchāyano āgacchati divādivassā”ti? – Откуда же это средь бела дня идёт господин Ваччхаяна?

“Ito hi kho ahaṁ, bho, āgacchāmi samaṇassa gotamassa santikā”ti. – Почтенный, я иду от отшельника Готамы.

“Taṁ kiṁ maññati bhavaṁ vacchāyano samaṇassa gotamassa paññāveyyattiyaṁ paṇḍito maññe”ti. – И что же господин Ваччхаяна думает о чистоте мудрости отшельника Готамы? Мудр ли он или нет?

“Ko cāhaṁ, bho, ko ca samaṇassa gotamassa paññāveyyattiyaṁ jānissāmi. – Почтенный, кто я такой, чтобы знать чистоту мудрости отшельника Готамы?

Sopi nūnassa tādisova yo samaṇassa gotamassa paññāveyyattiyaṁ jāneyyā”ti. Вне сомнений, нужно быть равным ему, чтобы знать чистоту его мудрости.

“Uḷārāya khalu bhavaṁ vacchāyano samaṇaṁ gotamaṁ pasaṁsāya pasaṁsatī”ti. – Воистину, господин Ваччхаяна не скупится на похвалу отшельнику Готамы!

“Ko cāhaṁ, bho, ko ca samaṇaṁ gotamaṁ pasaṁsissāmi, – Почтенный, кто я такой, чтобы восхвалять отшельника Готаму?

pasatthapasatthova so bhavaṁ gotamo seṭṭho devamanussānan”ti. Его восхваляют те, кого [все остальные] восхваляют как наилучших существ среди людей и божеств.

“Kaṁ pana bhavaṁ vacchāyano atthavasaṁ sampassamāno samaṇe gotame evaṁ abhippasanno”ti? – По каким же причинам господин Ваччхаяна имеет столь прочное доверие к отшельнику Готаме?

“Seyyathāpi, bho, kusalo nāgavaniko nāgavanaṁ paviseyya. – Почтенный, представь, как если бы охотник на слонов вошёл в слоновью чащу

So passeyya nāgavane mahantaṁ hatthipadaṁ, dīghato ca āyataṁ, tiriyañca vitthataṁ. и увидел там большой слоновий след – длинный и широкий.

So niṭṭhaṁ gaccheyya: И он сделал бы вывод:

‘mahā vata bho nāgo’ti. «Воистину, огромный слон!»

Evameva kho ahaṁ, bho, yato addasaṁ samaṇe gotame cattāri padāni athāhaṁ niṭṭhamagamaṁ: Точно так же, когда я увидел четыре следа отшельника Готамы, я сделал вывод:

‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует благой путь».

Katamāni cattāri? И что это за четыре следа?

Idhāhaṁ, bho, passāmi ekacce khattiyapaṇḍite nipuṇe kataparappavāde vālavedhirūpe, te bhindantā maññe caranti paññāgatena diṭṭhigatāni. Почтенный, я видел неких учёных среди знати – умных, знающих о доктринах других, острых [в ведении дебатов], точно лучники, расщепляющие [стрелой] волос. Они ходят здесь и там, разбивая воззрения других своими острыми умами.

Te suṇanti: И вот они слышал:

‘samaṇo khalu, bho, gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osarissatī’ti. «Отшельник Готама посетит такую-то деревню или город».

Te pañhaṁ abhisaṅkharonti: Они подбирают вопрос таким образом:

‘imaṁ mayaṁ pañhaṁ samaṇaṁ gotamaṁ upasaṅkamitvā pucchissāma. «Мы отправимся к отшельнику Готаме и зададим ему этот вопрос.

Evañce no puṭṭho evaṁ byākarissati, evamassa mayaṁ vādaṁ āropessāma. Если, будучи спрошен, он ответит так, мы опровергнем его доктрину этим способом.

Evañcepi no puṭṭho evaṁ byākarissati, evampissa mayaṁ vādaṁ āropessāmā’ti. А если, будучи спрошен, он ответит этак, то мы опровергнем его доктрину тем способом».

Te suṇanti: И вот они слышат:

‘samaṇo khalu, bho, gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osaṭo’ti. «Отшельник Готама прибыл в такую-то и такую-то деревню или город».

Te yena samaṇo gotamo tenupasaṅkamanti. Они отправляются к отшельнику Готаме,

Te samaṇo gotamo dhammiyā kathāya sandasseti samādapeti samuttejeti sampahaṁseti. и отшельник Готама наставляет, понуждает, побуждает, радует их беседами о Дхамме.

Te samaṇena gotamena dhammiyā kathāya sandassitā samādapitā samuttejitā sampahaṁsitā na ceva samaṇaṁ gotamaṁ pañhaṁ pucchanti, kutossa vādaṁ āropessanti? Будучи наставленными, понуждёнными, побуждёнными, порадованными беседой по Дхамме, они даже не задают ему свой [ранее подготовленный] вопрос, так что уж говорить о том, чтобы опровергать его доктрину?

Aññadatthu samaṇasseva gotamassa sāvakā sampajjanti. И оборачивается всё так, что они становятся его учениками.

Yadāhaṁ, bho, samaṇe gotame imaṁ paṭhamaṁ padaṁ addasaṁ athāhaṁ niṭṭhamagamaṁ: Когда я увидел этот первый след отшельника Готамы, я сделал вывод:

Puna caparāhaṁ, bho, passāmi idhekacce brāhmaṇapaṇḍite …pe… Затем я видел неких учёных брахманов…

gahapatipaṇḍite … Затем я видел неких учёных домохозяев…

pe… они становятся его учениками.

samaṇapaṇḍite nipuṇe kataparappavāde vālavedhirūpe te bhindantā maññe caranti paññāgatena diṭṭhigatāni. Затем я видел неких учёных отшельников – умных, знающих о доктринах других …

Te suṇanti:

‘samaṇo khalu bho gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osarissatī’ti.

Te pañhaṁ abhisaṅkharonti ‘imaṁ mayaṁ pañhaṁ samaṇaṁ gotamaṁ upasaṅkamitvā pucchissāma.

Evañce no puṭṭho evaṁ byākarissati, evamassa mayaṁ vādaṁ āropessāma.

Evañcepi no puṭṭho evaṁ byākarissati, evampissa mayaṁ vādaṁ āropessāmā’ti.

Te suṇanti ‘samaṇo khalu bho gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osaṭo’ti.

Te yena samaṇo gotamo tenupasaṅkamanti.

Te samaṇo gotamo dhammiyā kathāya sandasseti samādapeti samuttejeti sampahaṁseti.

Aññadatthu samaṇaṁyeva gotamaṁ okāsaṁ yācanti agārasmā anagāriyaṁ pabbajjāya. И оборачивается всё так, что они просят отшельника Готаму разрешить им [получить монашеское посвящение], уйдя из жизни домохозяйской в жизнь бездомную.

Te samaṇo gotamo pabbājeti. И он даёт им посвящение.

Te tattha pabbajitā samānā vūpakaṭṭhā appamattā ātāpino pahitattā viharantā nacirasseva—yassatthāya kulaputtā sammadeva agārasmā anagāriyaṁ pabbajanti, tadanuttaraṁ—brahmacariyapariyosānaṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja viharanti. Уйдя в бездомную жизнь [под его учительством], они проживают в уединении, в затворничестве, прилежные, старательные, решительные, и вскоре посредством прямого знания они реализуют для себя, входят и пребывают в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной.

Te evamāhaṁsu: И они говорят:

‘manaṁ vata, bho, anassāma, manaṁ vata, bho, panassāma; «Как близки мы были к падению! Как близки мы были к погибели!

mayañhi pubbe assamaṇāva samānā samaṇamhāti paṭijānimha, abrāhmaṇāva samānā brāhmaṇamhāti paṭijānimha, anarahantova samānā arahantamhāti paṭijānimha. Прежде, хотя мы не были отшельниками, мы считали себя отшельниками. Хотя мы не были жрецами, мы считали себя жрецами. Хотя мы не были арахантами, мы считали себя арахантами.

Idāni khomha samaṇā, idāni khomha brāhmaṇā, idāni khomha arahanto’ti. Но теперь мы отшельники, теперь мы жрецы, теперь мы араханты».

Yadāhaṁ, bho, samaṇe gotame imaṁ catutthaṁ padaṁ addasaṁ athāhaṁ niṭṭhamagamaṁ: Когда я увидел этот четвёртый след отшельника Готамы, я сделал вывод:

Yato kho ahaṁ, bho, samaṇe gotame imāni cattāri padāni addasaṁ athāhaṁ niṭṭhamagamaṁ: Вот почему, когда я увидел четыре следа отшельника Готамы, я сделал вывод:

‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’”ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует благой путь».

Evaṁ vutte, jāṇussoṇi brāhmaṇo sabbasetā vaḷavābhirathā orohitvā ekaṁsaṁ uttarāsaṅgaṁ karitvā yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā tikkhattuṁ udānaṁ udānesi: Когда было сказано так, брахман Джануссони слез со своей белоснежной крытой колесницы и, закинув внешнее одеяние за плечо, сложив руки в уважительном приветствии по направлению к Благословенному, воскликнул три раза:

“Namo tassa bhagavato arahato sammāsambuddhassa; Почтение Благословенному, совершенному и полностью просветлённому!

namo tassa bhagavato arahato sammāsambuddhassa; Почтение Благословенному, совершенному и полностью просветлённому!

namo tassa bhagavato arahato sammāsambuddhassāti. Почтение Благословенному, совершенному и полностью просветлённому!

Appeva nāma mayampi kadāci karahaci tena bhotā gotamena saddhiṁ samāgaccheyyāma, appeva nāma siyā kocideva kathāsallāpo”ti. – Быть может, придёт время, мы встретимся с господином Готамой и побеседуем с ним.

Atha kho jāṇussoṇi brāhmaṇo yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavatā saddhiṁ sammodi. Затем брахман Джануссони отправился к Благословенному и по прибытии обменялся с ним приветствиями.

Sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdi. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом

Ekamantaṁ nisinno kho jāṇussoṇi brāhmaṇo yāvatako ahosi pilotikena paribbājakena saddhiṁ kathāsallāpo taṁ sabbaṁ bhagavato ārocesi. и рассказал Благословенному обо всей беседе со странником Пилотикой.

Evaṁ vutte, bhagavā jāṇussoṇiṁ brāhmaṇaṁ etadavoca: Тогда Благословенный сказал ему:

“na kho, brāhmaṇa, ettāvatā hatthipadopamo vitthārena paripūro hoti. – Не полон подробностями, брахман, этот пример со следами слона.

Api ca, brāhmaṇa, yathā hatthipadopamo vitthārena paripūro hoti А что касается примера со следами слона, что полон подробностями,

taṁ suṇāhi, sādhukaṁ manasi karohi, bhāsissāmī”ti. – слушай внимательно то, о чём я буду говорить.

“Evaṁ, bho”ti kho jāṇussoṇi brāhmaṇo bhagavato paccassosi. – Да, господин, – ответил брахман Джануссони.

Bhagavā etadavoca: Благословенный сказал:

“Seyyathāpi, brāhmaṇa, nāgavaniko nāgavanaṁ paviseyya. – Брахман, представь, как если бы охотник на слонов вошёл бы в слоновью чащу

So passeyya nāgavane mahantaṁ hatthipadaṁ, dīghato ca āyataṁ, tiriyañca vitthataṁ. и увидел бы там большой слоновий след – длинный и широкий.

Yo hoti kusalo nāgavaniko neva tāva niṭṭhaṁ gacchati: Мудрый охотник на слонов ещё не сделал бы вывода:

‘mahā vata bho nāgo’ti. «Воистину, огромный слон!»

Taṁ kissa hetu? Почему?

Santi hi, brāhmaṇa, nāgavane vāmanikā nāma hatthiniyo mahāpadā, tāsaṁ petaṁ padaṁ assāti. Потому что в слоновьей чаще есть мелкие слонихи, что оставляют большие следы. След мог принадлежать одной из них.

So tamanugacchati.

Tamanugacchanto passati nāgavane mahantaṁ hatthipadaṁ, dīghato ca āyataṁ, tiriyañca vitthataṁ, uccā ca nisevitaṁ. Так он продолжил бы идти по следу и увидел бы в слоновьей чаще большой слоновий след – длинный и широкий, а также наверху отметины в виде царапин.

Yo hoti kusalo nāgavaniko neva tāva niṭṭhaṁ gacchati: Мудрый охотник на слонов ещё не сделал бы вывода:

‘mahā vata bho nāgo’ti. «Воистину, огромный слон!»

Taṁ kissa hetu? Почему?

Santi hi, brāhmaṇa, nāgavane uccā kāḷārikā nāma hatthiniyo mahāpadā, tāsaṁ petaṁ padaṁ assāti. Потому что в слоновьей чаще есть высокие слонихи с выступающими зубами. [Эти слонихи также] оставляют большие следы. След мог принадлежать одной из них.

So tamanugacchati.

Tamanugacchanto passati nāgavane mahantaṁ hatthipadaṁ, dīghato ca āyataṁ, tiriyañca vitthataṁ, uccā ca nisevitaṁ, uccā ca dantehi ārañjitāni. Так он продолжил бы идти по следу и увидел бы в слоновьей чаще большой слоновий след – длинный и широкий, а также наверху отметины в виде царапин и разрезы от бивней.

Yo hoti kusalo nāgavaniko neva tāva niṭṭhaṁ gacchati: Мудрый охотник на слонов ещё не сделал бы вывода:

‘mahā vata bho nāgo’ti. «Воистину, огромный слон!»

Taṁ kissa hetu? Почему?

Santi hi, brāhmaṇa, nāgavane uccā kaṇerukā nāma hatthiniyo mahāpadā, tāsaṁ petaṁ padaṁ assāti. Почему? Потому что в слоновьей чаще есть высокие слонихи с бивнями. [Эти слонихи также] оставляют большие следы. След мог принадлежать одной из них.

So tamanugacchati.

Tamanugacchanto passati nāgavane mahantaṁ hatthipadaṁ, dīghato ca āyataṁ, tiriyañca vitthataṁ, uccā ca nisevitaṁ, uccā ca dantehi ārañjitāni, uccā ca sākhābhaṅgaṁ. Так он продолжил бы идти по следу и увидел бы в слоновьей чаще большой слоновий след – длинный и широкий, а также наверху отметины царапин, разрезы от бивней и несколько поломанных веток.

Tañca nāgaṁ passati rukkhamūlagataṁ vā abbhokāsagataṁ vā gacchantaṁ vā tiṭṭhantaṁ vā nisinnaṁ vā nipannaṁ vā. И вот он видит этого огромного слона у подножия дерева или на поляне, который идёт, стоит, сидит или лежит.

So niṭṭhaṁ gacchati: И он делает вывод:

‘ayameva so mahānāgo’ti. «Это тот самый огромный слон».

Evameva kho, brāhmaṇa, idha tathāgato loke uppajjati arahaṁ sammāsambuddho vijjācaraṇasampanno sugato lokavidū anuttaro purisadammasārathi satthā devamanussānaṁ buddho bhagavā. Точно так же, брахман, в мире появляется Татхагата – совершенный, полностью просветлённый, совершенный в истинном знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный.

So imaṁ lokaṁ sadevakaṁ samārakaṁ sabrahmakaṁ sassamaṇabrāhmaṇiṁ pajaṁ sadevamanussaṁ sayaṁ abhiññā sacchikatvā pavedeti. Он провозглашает этот мир с его богами и людьми, Марами и Брахмами, с его поколением жрецов и отшельников, князей и [простых] людей, который он сам реализовал посредством прямого знания.

So dhammaṁ deseti ādikalyāṇaṁ majjhekalyāṇaṁ pariyosānakalyāṇaṁ sātthaṁ sabyañjanaṁ; kevalaparipuṇṇaṁ parisuddhaṁ brahmacariyaṁ pakāseti. Он обучает Дхамме – прекрасной в начале, прекрасной в середине и прекрасной в конце – в правильных значениях и формулировках. Он раскрывает святую жизнь, всецело совершенную и чистую.

Taṁ dhammaṁ suṇāti gahapati vā gahapatiputto vā aññatarasmiṁ vā kule paccājāto. Домохозяин, или сын домохозяина, или некто рождённый в каком-либо другом клане слышит эту Дхамму.

So taṁ dhammaṁ sutvā tathāgate saddhaṁ paṭilabhati. Услышав Дхамму, он обретает веру в Татхагату.

So tena saddhāpaṭilābhena samannāgato iti paṭisañcikkhati: Обладая верой, он размышляет:

‘sambādho gharāvāso rajopatho, abbhokāso pabbajjā. «Домохозяйская жизнь тесная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам.

Nayidaṁ sukaraṁ agāraṁ ajjhāvasatā ekantaparipuṇṇaṁ ekantaparisuddhaṁ saṅkhalikhitaṁ brahmacariyaṁ carituṁ. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь всецело чистую и совершенную, словно отполированная морская раковина.

Yannūnāhaṁ kesamassuṁ ohāretvā kāsāyāni vatthāni acchādetvā agārasmā anagāriyaṁ pabbajeyyan’ti. Что, если я, обрив волосы и бороду и надев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?»

So aparena samayena appaṁ vā bhogakkhandhaṁ pahāya mahantaṁ vā bhogakkhandhaṁ pahāya appaṁ vā ñātiparivaṭṭaṁ pahāya mahantaṁ vā ñātiparivaṭṭaṁ pahāya kesamassuṁ ohāretvā kāsāyāni vatthāni acchādetvā agārasmā anagāriyaṁ pabbajati. Так, через некоторое время он оставляет всё своё богатство – большое или малое. Оставляет круг своих родных – большой или малый. Обривает волосы и бороду, надевает жёлтые одежды и оставляет домохозяйскую жизнь ради бездомной.

So evaṁ pabbajito samāno bhikkhūnaṁ sikkhāsājīvasamāpanno pāṇātipātaṁ pahāya pāṇātipātā paṭivirato hoti, nihitadaṇḍo nihitasattho lajjī dayāpanno sabbapāṇabhūtahitānukampī viharati. Когда он ушёл в бездомную жизнь, наделённый монашеской тренировкой и образом жизни, отбрасывая убийство живых существ, он воздерживается от убийства живых существ, откинув дубину, откинув оружие, – добросовестный, милосердный, пребывающий в сострадании ко всем живым существам.

Adinnādānaṁ pahāya adinnādānā paṭivirato hoti dinnādāyī dinnapāṭikaṅkhī. Athenena sucibhūtena attanā viharati. Отбрасывая взятие того, что не дано, он воздерживается от взятия того, что [ему] не было дано. Он берёт только то, что дают, ожидает только того, что дают, не крадёт, пребывает в чистоте.

Abrahmacariyaṁ pahāya brahmacārī hoti ārācārī virato methunā gāmadhammā. Отбрасывая не-целомудрие, он соблюдает целомудрие, живёт отдельно, воздерживаясь от половых сношений, что привычны среди простых людей.

Musāvādaṁ pahāya musāvādā paṭivirato hoti saccavādī saccasandho theto paccayiko avisaṁvādako lokassa. Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Он говорит истину, держится за истину, [в этом он] прочен, надёжен, не обманывает мир.

Pisuṇaṁ vācaṁ pahāya pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti, ito sutvā na amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā na imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā sahitānaṁ vā anuppadātā, samaggārāmo samaggarato samagganandī samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti. Отбрасывая злонамеренную речь, он воздерживается от злонамеренной речи. То, что он слышал здесь, он не рассказывает там, чтобы не посеять рознь между этими людьми и теми. То, что он слышал там, он не рассказывает здесь, чтобы не посеять рознь между тамошними людьми и здешними. Так он примиряет тех, кто поругался, способствует дружбе, он любит согласие, радуется согласию, наслаждается согласием, говорит [такие] вещи, которые создают согласие.

Pharusaṁ vācaṁ pahāya pharusāya vācāya paṭivirato hoti. Yā sā vācā nelā kaṇṇasukhā pemanīyā hadayaṅgamā porī bahujanakantā bahujanamanāpā tathārūpiṁ vācaṁ bhāsitā hoti. Отбрасывая грубую речь, он воздерживается от грубой речи. Он говорит мягкие слова, приятные уху, любящие, проникающие в сердце, вежливые, приятные и нравящиеся большинству людей.

Samphappalāpaṁ pahāya samphappalāpā paṭivirato hoti kālavādī bhūtavādī atthavādī dhammavādī vinayavādī, nidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā kālena sāpadesaṁ pariyantavatiṁ atthasaṁhitaṁ. Отбрасывая пустую болтовню, он воздерживается от пустой болтовни. Он говорит в нужный момент, говорит действительное, говорит благое, говорит о Дхамме и Винае. В нужный момент он говорит ценные слова, разумные, сдержанные, полезные.

So bījagāmabhūtagāmasamārambhā paṭivirato hoti, Он воздерживается от нанесения вреда семенам и растениям.

ekabhattiko hoti rattūparato, virato vikālabhojanā, Он практикует принятие пищи один раз в день, воздерживаясь от еды ночью и вне надлежащего времени [днём].

naccagītavāditavisūkadassanā paṭivirato hoti, Он воздерживается от танцев, пения, музыки и зрелищ.

mālāgandhavilepanadhāraṇamaṇḍanavibhūsanaṭṭhānā paṭivirato hoti, Он воздерживается от ношения гирлянд и от украшения себя ароматами и мазями.

uccāsayanamahāsayanā paṭivirato hoti, Он воздерживается от высоких и больших кроватей.

jātarūparajatapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, Он воздерживается от принятия золота и серебра.

āmakadhaññapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, Он воздерживается от принятия сырого зерна.

āmakamaṁsapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, Он воздерживается от принятия сырого мяса.

itthikumārikapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, …женщин и девушек.

dāsidāsapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, …рабов и рабынь.

ajeḷakapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, …овец и коз.

kukkuṭasūkarapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, …птиц и свиней.

hatthigavāssavaḷavapaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, …слонов, коров, жеребцов и кобыл.

khettavatthupaṭiggahaṇā paṭivirato hoti, …полей и земель.

dūteyyapahiṇagamanānuyogā paṭivirato hoti, Он воздерживается от взятия на себя обязанности посыльного…

kayavikkayā paṭivirato hoti, от покупки и продажи…

tulākūṭakaṁsakūṭamānakūṭā paṭivirato hoti, от жульничества на весах, в металлах и мерах…

ukkoṭanavañcananikatisāciyogā paṭivirato hoti, от взяточничества, обмана и мошенничества.

chedanavadhabandhanaviparāmosaālopasahasākārā paṭivirato hoti. Он воздерживается от нанесения увечий, от убийств, пленения, разбоя, грабежа и насилия.

So santuṭṭho hoti kāyaparihārikena cīvarena kucchiparihārikena piṇḍapātena. So yena yeneva pakkamati samādāyeva pakkamati. Он довольствуется одеяниями для защиты своего тела и едой с подаяний для утоления голода.

Seyyathāpi nāma pakkhī sakuṇo yena yeneva ḍeti sapattabhārova ḍeti; Подобно птице, у которой, куда бы она ни отправилась, крылья – её единственный груз,

evameva bhikkhu santuṭṭho hoti kāyaparihārikena cīvarena kucchiparihārikena piṇḍapātena. So yena yeneva pakkamati samādāyeva pakkamati. точно так же и монах довольствуется одеяниями для защиты своего тела и едой с подаяний для утоления голода. Куда бы он ни отправился, он берёт с собой только это.

So iminā ariyena sīlakkhandhena samannāgato ajjhattaṁ anavajjasukhaṁ paṭisaṁvedeti. Наделённый этой совокупностью благородной нравственности, в себе он ощущает блаженство от безукоризненности.

So cakkhunā rūpaṁ disvā na nimittaggāhī hoti nānubyañjanaggāhī. Видя форму глазом, он не цепляется за её образ и черты.

Yatvādhikaraṇamenaṁ cakkhundriyaṁ asaṁvutaṁ viharantaṁ abhijjhādomanassā pāpakā akusalā dhammā anvāssaveyyuṁ tassa saṁvarāya paṭipajjati, rakkhati cakkhundriyaṁ, cakkhundriye saṁvaraṁ āpajjati. Ведь если бы он оставлял способность глаза неохраняемой, плохие, неблагие состояния алчности и грусти могли бы наводнить его. Он практикует путь сдерживания, он охраняет способность глаза, он предпринимает сдерживание способности глаза.

Sotena saddaṁ sutvā …pe… Слыша звук ухом…

ghānena gandhaṁ ghāyitvā … Обоняя запах носом…

jivhāya rasaṁ sāyitvā … Пробуя вкус языком…

kāyena phoṭṭhabbaṁ phusitvā … Касаясь осязаемой вещи телом…

manasā dhammaṁ viññāya na nimittaggāhī hoti nānubyañjanaggāhī. Познавая умственный феномен умом, он не цепляется за его образ и черты.

Yatvādhikaraṇamenaṁ manindriyaṁ asaṁvutaṁ viharantaṁ abhijjhādomanassā pāpakā akusalā dhammā anvāssaveyyuṁ tassa saṁvarāya paṭipajjati, rakkhati manindriyaṁ, manindriye saṁvaraṁ āpajjati. Ведь если бы он оставлял способность ума неохраняемой, плохие, неблагие состояния алчности и грусти могли бы наводнить его. Он практикует путь сдерживания, он охраняет способность ума, он предпринимает сдерживание способности ума.

So iminā ariyena indriyasaṁvarena samannāgato ajjhattaṁ abyāsekasukhaṁ paṭisaṁvedeti. Наделённый этой благородной воздержанностью чувств, в себе он ощущает блаженство от безукоризненности.

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti. Он становится тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит.

So iminā ca ariyena sīlakkhandhena samannāgato, imāya ca ariyāya santuṭṭhiyā samannāgato iminā ca ariyena indriyasaṁvarena samannāgato, iminā ca ariyena satisampajaññena samannāgato Наделённый этой совокупностью благородной нравственности, этой благородной сдержанностью способностей [органов чувств], этой благородной осознанностью и бдительностью,

vivittaṁ senāsanaṁ bhajati araññaṁ rukkhamūlaṁ pabbataṁ kandaraṁ giriguhaṁ susānaṁ vanapatthaṁ abbhokāsaṁ palālapuñjaṁ. он затворяется в уединённом обиталище – в лесу, у подножия дерева, на горе, в ущелье, в пещере на склоне холма, на кладбище, в джунглях, на открытой местности, у стога соломы.

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещёнными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди.

So abhijjhaṁ loke pahāya vigatābhijjhena cetasā viharati, abhijjhāya cittaṁ parisodheti. Оставляя алчность к миру, он пребывает с умом, свободным от алчности. Он очищает ум от алчности.

Byāpādapadosaṁ pahāya abyāpannacitto viharati, sabbapāṇabhūtahitānukampī byāpādapadosā cittaṁ parisodheti. Оставляя недоброжелательность и злость, он пребывает с умом, свободным от недоброжелательности, сострадательный ко всем живым существам. Он очищает ум от недоброжелательности и злости.

Thinamiddhaṁ pahāya vigatathinamiddho viharati ālokasaññī sato sampajāno, thinamiddhā cittaṁ parisodheti. Оставляя лень и апатию, он пребывает свободным от лени и апатии – осознанным, бдительным, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии.

Uddhaccakukkuccaṁ pahāya anuddhato viharati, ajjhattaṁ vūpasantacitto uddhaccakukkuccā cittaṁ parisodheti. Отбрасывая неугомонность и сожаление, он пребывает не-взволнованным, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает ум от неугомонности и сожаления.

Vicikicchaṁ pahāya tiṇṇavicikiccho viharati akathaṅkathī kusalesu dhammesu, vicikicchāya cittaṁ parisodheti. Отбрасывая сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея замешательства в отношении [понимания] благих [умственных] состояний. Он очищает свой ум от сомнения.

So ime pañca nīvaraṇe pahāya cetaso upakkilese paññāya dubbalīkaraṇe, Оставив эти пять помех, изъянов ума, что ослабляют мудрость,

vivicceva kāmehi vivicca akusalehi dhammehi savitakkaṁ savicāraṁ vivekajaṁ pītisukhaṁ paṭhamaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], он входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации] с восторгом и удовольствием, что возникли из-за [этой] отстранённости.

Idampi vuccati, brāhmaṇa, tathāgatapadaṁ itipi, tathāgatanisevitaṁ itipi, tathāgatārañjitaṁ itipi. Это, брахман, называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты,

Na tveva tāva ariyasāvako niṭṭhaṁ gacchati: но благородный ученик ещё не пришёл к выводу:

Puna caparaṁ, brāhmaṇa, bhikkhu vitakkavicārānaṁ vūpasamā ajjhattaṁ sampasādanaṁ cetaso ekodibhāvaṁ avitakkaṁ avicāraṁ samādhijaṁ pītisukhaṁ dutiyaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. Затем, с угасанием направления и удержания [ума на объекте], он входит и пребывает во второй джхане, в которой наличествуют уверенность в себе и единение ума, в которой нет направления и удержания, но есть восторг и удовольствие, что возникли посредством сосредоточения.

Idampi vuccati, brāhmaṇa …pe… Это, брахман, также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты,

suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. но благородный ученик ещё не пришёл к выводу: «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует благой путь».

Puna caparaṁ, brāhmaṇa, bhikkhu pītiyā ca virāgā upekkhako ca viharati sato ca sampajāno, sukhañca kāyena paṭisaṁvedeti, yaṁ taṁ ariyā ācikkhanti ‘upekkhako satimā sukhavihārī’ti tatiyaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. Затем, с угасанием восторга, он пребывает невозмутимым, осознанным, бдительным, все ещё ощущая приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой благородные говорят так: «Он невозмутим, осознан, находится в приятном пребывании».

Puna caparaṁ, brāhmaṇa, bhikkhu sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā, pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā, adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. Затем, с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и грусти, он входит и пребывает в четвёртой джхане, которая является ни-приятной-ни-болезненной, характеризуется чистейшей осознанностью из-за невозмутимости.

Idampi vuccati, brāhmaṇa, tathāgatapadaṁ itipi, tathāgatanisevitaṁ itipi, tathāgatārañjitaṁ itipi. Это, брахман, также называется следом Татхагаты, отметиной-царапиной Татхагаты, разрезом от бивней Татхагаты,

Na tveva tāva ariyasāvako niṭṭhaṁ gacchati: но благородный ученик ещё не пришёл к выводу:

So evaṁ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte pubbenivāsānussatiñāṇāya cittaṁ abhininnāmeti. Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от недостатков, гибким, податливым, устойчивым и непоколебимым, он направляет его к знанию воспоминаний прошлых жизней.

So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ, dvepi jātiyo …pe… iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati. Он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни – одну, две, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, многие циклы свёртывания и развёртывания мира, [вспоминая:] «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был срок моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь у меня также было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был срок моей жизни. Умерев там, я появился здесь». Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях.

Na tveva tāva ariyasāvako niṭṭhaṁ gacchati: но благородный ученик ещё не пришёл к выводу:

So evaṁ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte sattānaṁ cutūpapātañāṇāya cittaṁ abhininnāmeti. Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от недостатков, гибким, податливым, устойчивым и непоколебимым, он направляет его к знанию смерти и перерождения существ.

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena …pe… yathākammūpage satte pajānāti. Божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, он видит умирающих и перерождающихся существ, низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, он видит умирающих и перерождающихся существ, низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками.

Na tveva tāva ariyasāvako niṭṭhaṁ gacchati: но благородный ученик ещё не пришёл к выводу:

So evaṁ samāhite citte parisuddhe pariyodāte anaṅgaṇe vigatūpakkilese mudubhūte kammaniye ṭhite āneñjappatte āsavānaṁ khayañāṇāya cittaṁ abhininnāmeti. Когда его ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от недостатков, гибким, податливым, устойчивым и непоколебимым, он направляет его к знанию уничтожения пятен [загрязнений ума].

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. Он напрямую познаёт в соответствии с действительностью: «Это – страдание… Это – происхождение страдания… Это – прекращение страдания… Это – путь, ведущий к прекращению страдания…

‘Ime āsavā’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ āsavasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ āsavanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ āsavanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. Это – пятна [загрязнений ума]… Это – происхождение пятен [загрязнений]… Это – прекращение пятен… Это – путь, ведущий к прекращению пятен».

Na tveva tāva ariyasāvako niṭṭhaṁ gato hoti, api ca kho niṭṭhaṁ gacchati: Благородный ученик ещё не пришёл к [окончательному] выводу, но находится в процессе прибытия к выводу:

Tassa evaṁ jānato evaṁ passato kāmāsavāpi cittaṁ vimuccati, bhavāsavāpi cittaṁ vimuccati, avijjāsavāpi cittaṁ vimuccati. Когда он знает и видит так, его ум освобождается от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна неведения.

Vimuttasmiṁ vimuttamiti ñāṇaṁ hoti. Когда он освободился, приходит знание: «Он освобождён».

‘Khīṇā jāti, vusitaṁ brahmacariyaṁ, kataṁ karaṇīyaṁ, nāparaṁ itthattāyā’ti pajānāti. Он напрямую познаёт: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более появления в каком-либо состоянии существования».

Ettāvatā kho, brāhmaṇa, ariyasāvako niṭṭhaṁ gato hoti: И именно здесь благородный ученик приходит к выводу:

‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма прекрасно изложена Благословенным, Сангха учеников Благословенного практикует благой путь».

Ettāvatā kho, brāhmaṇa, hatthipadopamo vitthārena paripūro hotī”ti. И именно здесь, брахман, этот пример со следами слона стал полон подробностями.

Evaṁ vutte, jāṇussoṇi brāhmaṇo bhagavantaṁ etadavoca: Когда было сказано так, брахман Джануссони сказал Благословенному:

“abhikkantaṁ, bho gotama, abhikkantaṁ, bho gotama. – Великолепно, господин Готама! Великолепно, господин Готама!

Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito. Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, – точно так же господин Готама различными способами прояснил Дхамму.

Esāhaṁ bhavantaṁ gotamaṁ saraṇaṁ gacchāmi, dhammañca, bhikkhusaṅghañca. Я принимаю прибежище в господине Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов.

Upāsakaṁ maṁ bhavaṁ gotamo dhāretu ajjatagge pāṇupetaṁ saraṇaṁ gatan”ti. Пусть господин Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь.

Cūḷahatthipadopamasuttaṁ niṭṭhitaṁ sattamaṁ.

Previous Next