Other Translations: Deutsch , English
From:
Majjhima Nikāya 64 Мадджхима Никая 64
Mahāmālukyasutta Большое наставление для Малункьяпутты
Evaṁ me sutaṁ—Так я слышал.
ekaṁ samayaṁ bhagavā sāvatthiyaṁ viharati jetavane anāthapiṇḍikassa ārāme. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики.
Tatra kho bhagavā bhikkhū āmantesi: Там он обратился к монахам так:
“bhikkhavo”ti. «Монахи!»
“Bhadante”ti te bhikkhū bhagavato paccassosuṁ. «Да, уважаемый», – отвечали монахи.
Bhagavā etadavoca: Благословенный сказал следующее:
“dhāretha no tumhe, bhikkhave, mayā desitāni pañcorambhāgiyāni saṁyojanānī”ti? «Монахи, помните ли вы пять нижних оков, которым я вас учил?»
Evaṁ vutte, āyasmā mālukyaputto bhagavantaṁ etadavoca: Когда так было сказано, достопочтенный Малункьяпутта ответил:
“ahaṁ kho, bhante, dhāremi bhagavatā desitāni pañcorambhāgiyāni saṁyojanānī”ti. «Уважаемый, я помню пять нижних оков, которым учил Благословенный»
“Yathā kathaṁ pana tvaṁ, mālukyaputta, dhāresi mayā desitāni pañcorambhāgiyāni saṁyojanānī”ti? «Но, Малункьяпутта, как именно ты запомнил пять нижних оков, которым я учил?»
“Sakkāyadiṭṭhiṁ kho ahaṁ, bhante, bhagavatā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ desitaṁ dhāremi; Уважаемый, я помню, что воззрения о «я» – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
vicikicchaṁ kho ahaṁ, bhante, bhagavatā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ desitaṁ dhāremi; Я помню, что сомнение – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
sīlabbataparāmāsaṁ kho ahaṁ, bhante, bhagavatā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ desitaṁ dhāremi; Я помню, что цепляние за правила и предписания – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
kāmacchandaṁ kho ahaṁ, bhante, bhagavatā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ desitaṁ dhāremi; Я помню, что чувственное желение – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
byāpādaṁ kho ahaṁ, bhante, bhagavatā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ desitaṁ dhāremi. Я помню, что недоброжелательность – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
Evaṁ kho ahaṁ, bhante, dhāremi bhagavatā desitāni pañcorambhāgiyāni saṁyojanānī”ti. Вот так я запомнил, уважаемый, эти пять нижних оков, которым учил Благословенный».
“Kassa kho nāma tvaṁ, mālukyaputta, imāni evaṁ pañcorambhāgiyāni saṁyojanāni desitāni dhāresi? «Малункьяпутта, кого же я так учил этим пяти нижним оковам?
Nanu, mālukyaputta, aññatitthiyā paribbājakā iminā taruṇūpamena upārambhena upārambhissanti? Неужто странники – приверженцы других учений не смогли бы указать на твою ошибку, приведя в пример младенца?
Daharassa hi, mālukyaputta, kumārassa mandassa uttānaseyyakassa sakkāyotipi na hoti, kuto panassa uppajjissati sakkāyadiṭṭhi? Ведь у лежащего младенца нет даже представления о личности, так как же у него может возникнуть воззрение о «я»?
Anusetvevassa sakkāyadiṭṭhānusayo. Но всё же скрытая склонность к воззрению о «я» есть у него.
Daharassa hi, mālukyaputta, kumārassa mandassa uttānaseyyakassa dhammātipi na hoti, kuto panassa uppajjissati dhammesu vicikicchā? У лежащего младенца нет даже представления об учениях, так как же у него может возникнуть сомнение в отношении учений?
Anusetvevassa vicikicchānusayo. Но всё же скрытая склонность к сомнению есть у него.
Daharassa hi, mālukyaputta, kumārassa mandassa uttānaseyyakassa sīlātipi na hoti, kuto panassa uppajjissati sīlesu sīlabbataparāmāso? У лежащего младенца нет даже представления о правилаз, так как же у него может возникнуть цепляние к правилам и предписаниям?
Anusetvevassa sīlabbataparāmāsānusayo. Но всё же скрытая склонность к цеплянию к правилам и предписаниям есть у него.
Daharassa hi, mālukyaputta, kumārassa mandassa uttānaseyyakassa kāmātipi na hoti, kuto panassa uppajjissati kāmesu kāmacchando? У лежащего младенца нет даже представления о чувственных удовольствиях, так как же у него может возникнуть чувственное желение?
Anusetvevassa kāmarāgānusayo. Но всё же скрытая склонность к чувственной страсти есть у него.
Daharassa hi, mālukyaputta, kumārassa mandassa uttānaseyyakassa sattātipi na hoti, kuto panassa uppajjissati sattesu byāpādo? У лежащего младенца нет даже представления о существах, так как же у него может возникнуть недоброжелательность по отношению к существам?
Anusetvevassa byāpādānusayo. Но всё же скрытая склонность к недоброжелательности есть у него.
Nanu, mālukyaputta, aññatitthiyā paribbājakā iminā taruṇūpamena upārambhena upārambhissantī”ti? Неужто странники – приверженцы других учений не смогли бы указать на твою ошибку, приведя в пример младенца?»
Evaṁ vutte, āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca: Тогда достопочтенный Ананда сказал:
“etassa, bhagavā, kālo, etassa, sugata, kālo «Сейчас подходящий момент, Благословенный, сейчас подходящий момент, Высочайший,
yaṁ bhagavā pañcorambhāgiyāni saṁyojanāni deseyya. Bhagavato sutvā bhikkhū dhāressantī”ti. чтобы Благословенный пояснил нам пять нижних оков. Услышав это из его уст, монахи запомнят это».
“Tena hānanda, suṇāhi, sādhukaṁ manasi karohi; bhāsissāmī”ti. «В таком случае, Ананда, слушай внимательно то, о чём я буду говорить».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi. Достопочтенный Ананда ответил: «Да, уважаемый».
Bhagavā etadavoca: Благословенный сказал следующее:
“Idhānanda, assutavā puthujjano ariyānaṁ adassāvī ariyadhammassa akovido ariyadhamme avinīto, sappurisānaṁ adassāvī sappurisadhammassa akovido sappurisadhamme avinīto «Вот, Ананда, необученный заурядный человек, который не уважает Благородных, неумелый и нетренированный их Дхамме, который не уважает чистых людей, неумелый и не тренированный в их Дхамме,
sakkāyadiṭṭhipariyuṭṭhitena cetasā viharati sakkāyadiṭṭhiparetena; – пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я».
uppannāya ca sakkāyadiṭṭhiyā nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ nappajānāti. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего воззрения о «я»,
Tassa sā sakkāyadiṭṭhi thāmagatā appaṭivinītā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ. И когда это воззрение о «я» стало привычным и неустранённым в нём – то тогда это является нижней оковой.
Vicikicchāpariyuṭṭhitena cetasā viharati vicikicchāparetena; Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением,
uppannāya ca vicikicchāya nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ nappajānāti. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего сомнения.
Tassa sā vicikicchā thāmagatā appaṭivinītā orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ. И когда это сомнение стало привычным и неустранённым в нём – то тогда это является нижней оковой.
Sīlabbataparāmāsapariyuṭṭhitena cetasā viharati sīlabbataparāmāsaparetena; Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым цеплянием к правилам и предписаниям.
uppannassa ca sīlabbataparāmāsassa nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ nappajānāti. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего цепляния к правилам и предписаниям.
Tassa so sīlabbataparāmāso thāmagato appaṭivinīto orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ. И когда это цепляние к правилам и предписаниям стало привычным и неустранённым в нём – то тогда это является нижней оковой.
Kāmarāgapariyuṭṭhitena cetasā viharati kāmarāgaparetena; Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым чувственным желанием.
uppannassa ca kāmarāgassa nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ nappajānāti. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего чувственного желания.
Tassa so kāmarāgo thāmagato appaṭivinīto orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ. И когда это чувственное желание стало привычным и неустранённым в нём – то тогда это является нижней оковой.
Byāpādapariyuṭṭhitena cetasā viharati byāpādaparetena; Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым недоброжелательностью.
uppannassa ca byāpādassa nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ nappajānāti. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей недоболжелательности.
Tassa so byāpādo thāmagato appaṭivinīto orambhāgiyaṁ saṁyojanaṁ. И когда эта недоброжелательность стала привычной и неустранённой в нём – то тогда это является нижней оковой.
Sutavā ca kho, ānanda, ariyasāvako ariyānaṁ dassāvī ariyadhammassa kovido ariyadhamme suvinīto, sappurisānaṁ dassāvī sappurisadhammassa kovido sappurisadhamme suvinīto na sakkāyadiṭṭhipariyuṭṭhitena cetasā viharati na sakkāyadiṭṭhiparetena; Хорошо обученный благородный ученик, который уважает Благородных, умелый и тренированный в их Дхамме, который уважает чистых людей, умелый и тренированный в их Дхамме, – не пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я».
uppannāya ca sakkāyadiṭṭhiyā nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ pajānāti. Он понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего воззрения о «я»,
Tassa sā sakkāyadiṭṭhi sānusayā pahīyati. и воззрение о «я» вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём.
Na vicikicchāpariyuṭṭhitena cetasā viharati na vicikicchāparetena; Он не пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением.
uppannāya ca vicikicchāya nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ pajānāti. Он понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего сомнения.
Tassa sā vicikicchā sānusayā pahīyati. И сомнение вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём.
Na sīlabbataparāmāsapariyuṭṭhitena cetasā viharati na sīlabbataparāmāsaparetena; Он не пребывает с умом, охваченным и порабощённым цеплянием к правилам и предписаниям.
uppannassa ca sīlabbataparāmāsassa nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ pajānāti. Он понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего цепляния к правилам и предписаниям.
Tassa so sīlabbataparāmāso sānusayo pahīyati. И цепляние к правилам и предписаниям вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём.
Na kāmarāgapariyuṭṭhitena cetasā viharati na kāmarāgaparetena; Он не пребывает с умом, охваченным и порабощённым чувственным желанием.
uppannassa ca kāmarāgassa nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ pajānāti. Он понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего чувственного желания.
Tassa so kāmarāgo sānusayo pahīyati. И чувственное желание вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём.
Na byāpādapariyuṭṭhitena cetasā viharati na byāpādaparetena; Он не пребывает с умом, охваченным и порабощённым недоброжелательностью.
uppannassa ca byāpādassa nissaraṇaṁ yathābhūtaṁ pajānāti. Он понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей недоболжелательности.
Tassa so byāpādo sānusayo pahīyati. И недоброжелательность вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём.
Yo, ānanda, maggo yā paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya taṁ maggaṁ taṁ paṭipadaṁ anāgamma pañcorambhāgiyāni saṁyojanāni ñassati vā dakkhati vā pajahissati vāti—netaṁ ṭhānaṁ vijjati. Существует путь, Ананда, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков. и не может быть такого, чтобы кто-либо, не опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать или видеть или отбросить пять нижних оков.
Seyyathāpi, ānanda, mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato tacaṁ acchetvā phegguṁ acchetvā sāracchedo bhavissatīti—Подобно тому, как у могучего дерева есть сердцевина и не может быть такого, чтобы кто-либо смог вырезать сердцевину, не разрезав кору и заболонь,
netaṁ ṭhānaṁ vijjati;
evameva kho, ānanda, yo maggo yā paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya taṁ maggaṁ taṁ paṭipadaṁ anāgamma pañcorambhāgiyāni saṁyojanāni ñassati vā dakkhati vā pajahissati vāti—netaṁ ṭhānaṁ vijjati. то точно также, существует путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков, и не может быть такого, чтобы кто-либо, не опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать или видеть или отбросить пять нижних оков.
Yo ca kho, ānanda, maggo yā paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya taṁ maggaṁ taṁ paṭipadaṁ āgamma pañcorambhāgiyāni saṁyojanāni ñassati vā dakkhati vā pajahissati vāti—ṭhānametaṁ vijjati. Существует путь, Ананда, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков. и есть возможность, что кто-то, опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать и видеть и отбросить пять нижних оков.
Seyyathāpi, ānanda, mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato tacaṁ chetvā phegguṁ chetvā sāracchedo bhavissatīti—ṭhānametaṁ vijjati. Подобно тому, как у могучего дерева есть сердцевина и есть возможность, чтобы кто-либо смог вырезать сердцевину, разрезав кору и заболонь,
evameva kho, ānanda, yo maggo yā paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya taṁ maggaṁ taṁ paṭipadaṁ āgamma pañcorambhāgiyāni saṁyojanāni ñassati vā dakkhati vā pajahissati vāti—ṭhānametaṁ vijjati. то точно также, существует путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков, и есть возможность, что кто-то, опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать и видеть и отбросить пять нижних оков.
Seyyathāpi, ānanda, gaṅgā nadī pūrā udakassa samatittikā kākapeyyā. Ананда, представь, как если бы река Ганга была наполнена водой до самых краёв, так чтобы [даже] ворона могла [с лёгкостью] отпить из неё.
Atha dubbalako puriso āgaccheyya: И пришёл бы немощный человек и подумал бы:
‘ahaṁ imissā gaṅgāya nadiyā tiriyaṁ bāhāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gacchissāmī’ti; «Помогая себе руками, я переплыву это течение и благополучно доберусь до того берега этой реки Ганги»,
so na sakkuṇeyya gaṅgāya nadiyā tiriyaṁ bāhāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gantuṁ. Но всё же он не смог бы благополучно добраться.
Evameva kho, ānanda, yesaṁ kesañci sakkāyanirodhāya dhamme desiyamāne cittaṁ na pakkhandati nappasīdati na santiṭṭhati na vimuccati; Точно также, когда некоего человека обучают Дхамме ради прекращения личности, его ум не входит в это, не обретает доверия, устойчивости, решимости.
seyyathāpi so dubbalako puriso evamete daṭṭhabbā. В этом случае его можно считать таким же, как тот немощный человек.
Seyyathāpi, ānanda, gaṅgā nadī pūrā udakassa samatittikā kākapeyyā. Ананда, представь, как если бы река Ганга была наполнена водой до самых краёв, так чтобы [даже] ворона могла [с лёгкостью] отпить из неё.
Atha balavā puriso āgaccheyya: И пришёл бы сильный человек и подумал бы:
‘ahaṁ imissā gaṅgāya nadiyā tiriyaṁ bāhāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gacchissāmī’ti; «Помогая себе руками, я переплыву это течение и благополучно доберусь до того берега этой реки Ганги»,
so sakkuṇeyya gaṅgāya nadiyā tiriyaṁ bāhāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gantuṁ. И смог бы благополучно перебраться.
Evameva kho, ānanda, yesaṁ kesañci sakkāyanirodhāya dhamme desiyamāne cittaṁ pakkhandati pasīdati santiṭṭhati vimuccati; Точно также, когда некоего человека обучают Дхамме ради прекращения личности, его ум входит в это, обретает доверие, устойчивость, решимость.
seyyathāpi so balavā puriso evamete daṭṭhabbā. В этом случае его можно считать таким же, как тот сильный человек.
Katamo cānanda, maggo, katamā paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya? И каков, Ананда, путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков?
Idhānanda, bhikkhu upadhivivekā akusalānaṁ dhammānaṁ pahānā sabbaso kāyaduṭṭhullānaṁ paṭippassaddhiyā vivicceva kāmehi vivicca akusalehi dhammehi savitakkaṁ savicāraṁ vivekajaṁ pītisukhaṁ paṭhamaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. Вот с уединением от обретений, с оставлением неблагих состояний [ума], с полным успокоением телесной вялости, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, что возникли из-за [этой] отстранённости.
So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.
So tehi dhammehi cittaṁ paṭivāpeti. Он отводит ум от этих состояний
So tehi dhammehi cittaṁ paṭivāpetvā amatāya dhātuyā cittaṁ upasaṁharati: и направляет его к бессмертному элементу так:
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех привязанностей, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана».
So tattha ṭhito āsavānaṁ khayaṁ pāpuṇāti; Если он устойчив в этом, он достигает уничтожения пятен [умственных загрязнений].
no ce āsavānaṁ khayaṁ pāpuṇāti teneva dhammarāgena tāya dhammanandiyā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātiko hoti, tattha parinibbāyī, anāvattidhammo tasmā lokā. Но если он не достигает уничтожения пятен из-за этого желания к Дхамме, из-за этого наслаждения Дхаммой, то тогда с уничтожением пяти нижних оков он становится тем, кто возникнет спонтанно [в мире Чистых обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот].
Ayampi kho, ānanda, maggo ayaṁ paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya. Таков путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.
Puna caparaṁ, ānanda, bhikkhu vitakkavicārānaṁ vūpasamā …pe… dutiyaṁ jhānaṁ upasampajja viharati …pe… Затем, с успокоением направления и удержания [ума], он входит и пребывает во второй джхане…
tatiyaṁ jhānaṁ …pe… третьей джхане...
catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. четвёртой джхане...
So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ … И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.
pe… Он отводит ум от этих состояний …
anāvattidhammo tasmā lokā. Но если он не достигает уничтожения пятен,… он становится тем, кто возникнет спонтанно [в мире Чистых обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот].
Ayampi kho, ānanda, maggo ayaṁ paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya. Это тоже путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.
Puna caparaṁ, ānanda, bhikkhu sabbaso rūpasaññānaṁ samatikkamā paṭighasaññānaṁ atthaṅgamā nānattasaññānaṁ amanasikārā ‘ananto ākāso’ti ākāsānañcāyatanaṁ upasampajja viharati. Далее, с полным преодолением восприятий форм, с исчезновением восприятий, вызываемых органами чувств, не обращающий внимания на восприятие множественного, осознавая: «Пространство безгранично», монах входит и пребывает в сфере безграничного пространства.
So yadeva tattha hoti vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ … И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.
pe… Он отводит ум от этих состояний …
anāvattidhammo tasmā lokā. Но если он не достигает уничтожения пятен,… он становится тем, кто возникнет спонтанно [в мире Чистых обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот].
Ayampi kho, ānanda, maggo ayaṁ paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya. Это тоже путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.
Puna caparaṁ, ānanda, bhikkhu sabbaso ākāsānañcāyatanaṁ samatikkamma ‘anantaṁ viññāṇan’ti viññāṇañcāyatanaṁ upasampajja viharati. Далее, с полным преодолением сферы безграничного пространства, воспринимая: «сознание безгранично», монах входит и пребывает в сфере безграничного сознания…
So yadeva tattha hoti vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ … И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.
pe… Он отводит ум от этих состояний …
anāvattidhammo tasmā lokā. Но если он не достигает уничтожения пятен,… он становится тем, кто возникнет спонтанно [в мире Чистых обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот].
Ayampi kho, ānanda, maggo ayaṁ paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya. Это тоже путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.
Puna caparaṁ, ānanda, bhikkhu sabbaso viññāṇañcāyatanaṁ samatikkamma ‘natthi kiñcī’ti ākiñcaññāyatanaṁ upasampajja viharati. Далее, с полным преодолением сферы безграничного сознания, воспринимая: «здесь ничего нет», монах входит и пребывает в сфере отсутствия всего…
So yadeva tattha hoti vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ … И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.
pe… Он отводит ум от этих состояний …
anāvattidhammo tasmā lokā. Но если он не достигает уничтожения пятен,… он становится тем, кто возникнет спонтанно [в мире Чистых обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот].
Ayampi kho, ānanda, maggo ayaṁ paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāyā”ti. Это тоже путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков».
“Eso ce, bhante, maggo esā paṭipadā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ pahānāya, atha kiñcarahi idhekacce bhikkhū cetovimuttino ekacce bhikkhū paññāvimuttino”ti? «Уважаемый, если таков путь, такова дорога к отбрасыванию пяти нижних оков, то почему некоторые монахи, [как говорят], обретают освобождение ума, а другие, [как говорят] – освобождение мудростью?»
“Ettha kho panesāhaṁ, ānanda, indriyavemattataṁ vadāmī”ti. «Ананда, я говорю, что это из-за различия в их качествах».
Idamavoca bhagavā. Так сказал Благословенный.
Attamano āyasmā ānando bhagavato bhāsitaṁ abhinandīti. Достопочтенный Ананда был доволен и восхитился словами Благословенного.
Mahāmālukyasuttaṁ niṭṭhitaṁ catutthaṁ.