Theravadan

Other Translations: Deutsch , English

From: SV theravada.ru

Majjhima Nikāya 73 Мадджхима Никая 73

Mahāvacchasutta Большое наставление для Ваччхаготты

Evaṁ me sutaṁ—Так я слышал.

ekaṁ samayaṁ bhagavā rājagahe viharati veḷuvane kalandakanivāpe. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе, в Бамбуковой роще, в Беличьем Святилище.

Atha kho vacchagotto paribbājako yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavatā saddhiṁ sammodi. И тогда странник Ваччхаготта отправился к Благословенному и обменялся с ним приветствиями.

Sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho vacchagotto paribbājako bhagavantaṁ etadavoca: После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному:

“dīgharattāhaṁ bhotā gotamena sahakathī. «Долгое время я вёл беседы с господином Готамой.

Sādhu me bhavaṁ gotamo saṅkhittena kusalākusalaṁ desetū”ti. Было бы хорошо, если бы господин Готама научил меня вкратце благому и неблагому».

“Saṅkhittenapi kho te ahaṁ, vaccha, kusalākusalaṁ deseyyaṁ, vitthārenapi kho te ahaṁ, vaccha, kusalākusalaṁ deseyyaṁ; «Я могу научить тебя вкратце благому и неблагому, Ваччха, и я могу научить тебя благому и неблагому подробно.

api ca te ahaṁ, vaccha, saṅkhittena kusalākusalaṁ desessāmi. Но, тем не менее, я научу тебя благому и неблагому вкратце.

Taṁ suṇāhi, sādhukaṁ manasi karohi, bhāsissāmī”ti. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить».

“Evaṁ, bho”ti kho vacchagotto paribbājako bhagavato paccassosi. «Да, уважаемый» – ответил Ваччха.

Bhagavā etadavoca: Благословенный сказал следующее:

“Lobho kho, vaccha, akusalaṁ, alobho kusalaṁ; «Ваччха, жажда является неблагим, не-жажда является благим.

doso kho, vaccha, akusalaṁ, adoso kusalaṁ; Злоба является неблагим, не-злоба является благим.

moho kho, vaccha, akusalaṁ, amoho kusalaṁ. Заблуждение является неблагим, не-заблуждение является благим.

Iti kho, vaccha, ime tayo dhammā akusalā, tayo dhammā kusalā. Таким образом, три вещи являются благими, а другие три – неблагими.

Pāṇātipāto kho, vaccha, akusalaṁ, pāṇātipātā veramaṇī kusalaṁ; Убийство живых существ – это неблагое. Взятие того, что [тебе] не было дано, – это неблагое. Неблагое поведение в чувственных удовольствиях – это неблагое. Ложь – это неблагое. Злобная речь – это неблагое. Грубая речь – это неблагое. Пустословие – это неблагое. Алчность – это неблагое. Недоброжелательность – это неблагое. Неправильные воззрения – это неблагое.

adinnādānaṁ kho, vaccha, akusalaṁ, adinnādānā veramaṇī kusalaṁ; Воздержание от убийства живых существ – это благое. Воздержание от взятия того, что не дано, – это благое. Воздержание от неблагого поведения в чувственных удовольствиях – это неблагое. Воздержание от лжи – это неблагое. Воздержание от злобной речи – это благое. Воздержание от грубой речи – это благое. Воздержание от пустословия – это благое. Не-алчность – это благое. Не-недоброжелательность – это благое. Правильные воззрения – это благое.

kāmesumicchācāro kho, vaccha, akusalaṁ, kāmesumicchācārā veramaṇī kusalaṁ;

musāvādo kho, vaccha, akusalaṁ, musāvādā veramaṇī kusalaṁ;

pisuṇā vācā kho, vaccha, akusalaṁ, pisuṇāya vācāya veramaṇī kusalaṁ;

pharusā vācā kho, vaccha, akusalaṁ, pharusāya vācāya veramaṇī kusalaṁ;

samphappalāpo kho, vaccha, akusalaṁ, samphappalāpā veramaṇī kusalaṁ;

abhijjhā kho, vaccha, akusalaṁ, anabhijjhā kusalaṁ;

byāpādo kho, vaccha, akusalaṁ, abyāpādo kusalaṁ;

micchādiṭṭhi kho, vaccha, akusalaṁ sammādiṭṭhi kusalaṁ.

Iti kho, vaccha, ime dasa dhammā akusalā, dasa dhammā kusalā. Таким образом, десять вещей являются благими, а другие десять – неблагими.

Yato kho, vaccha, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā, so hoti bhikkhu arahaṁ khīṇāsavo vusitavā katakaraṇīyo ohitabhāro anuppattasadattho parikkhīṇabhavasaṁyojano sammadaññāvimutto”ti. Когда монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда этот монах – арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания».

“Tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo. «Помимо господина Готамы

Atthi pana te bhoto gotamassa ekabhikkhupi sāvako yo āsavānaṁ khayā anāsavaṁ cetovimuttiṁ paññāvimuttiṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja viharatī”ti? есть ли какой-либо монах, ученик господина Готамы, который с уничтожением пятен [умственных загрязнений], реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью?»

“Na kho, vaccha, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova ye bhikkhū mama sāvakā āsavānaṁ khayā anāsavaṁ cetovimuttiṁ paññāvimuttiṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja viharantī”ti. «Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше монахов, моих учеников, которые с уничтожением пятен… пребывают в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью».

“Tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo, tiṭṭhantu bhikkhū. «Помимо господина Готамы и монахов,

Atthi pana bhoto gotamassa ekā bhikkhunīpi sāvikā yā āsavānaṁ khayā anāsavaṁ cetovimuttiṁ paññāvimuttiṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja viharatī”ti? есть ли какая-либо монахиня, ученица господина Готамы, которая с уничтожением пятен [умственных загрязнений], реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью?»

“Na kho, vaccha, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova yā bhikkhuniyo mama sāvikā āsavānaṁ khayā anāsavaṁ cetovimuttiṁ paññāvimuttiṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja viharantī”ti. «Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше монахинь, моих учениц, которые с уничтожением пятен… пребывают в незапятнанном освобождении ума и освобождении мудростью».

“Tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo, tiṭṭhantu bhikkhū, tiṭṭhantu bhikkhuniyo. «Помимо господина Готамы, монахов, и монахинь,

Atthi pana bhoto gotamassa ekupāsakopi sāvako gihī odātavasano brahmacārī yo pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātiko tattha parinibbāyī anāvattidhammo tasmā lokā”ti? есть ли какой-либо мирянин, ученик господина Готамы, одетый в белое, ведущий целомудренную жизнь, который с уничтожением пяти нижних оков переродится спонтанно в [мирах Чистых обителей], и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]?»

“Na kho, vaccha, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova ye upāsakā mama sāvakā gihī odātavasanā brahmacārino pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātikā tattha parinibbāyino anāvattidhammā tasmā lokā”ti. «Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирян, моих учеников, одетых в белое… никогда более не возвращаясь из того мира».

“Tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo, tiṭṭhantu bhikkhū, tiṭṭhantu bhikkhuniyo, tiṭṭhantu upāsakā gihī odātavasanā brahmacārino. «Помимо господина Готамы, монахов, монахинь, и мирян, одетых в белое, ведущих целомудренную жизнь,

Atthi pana bhoto gotamassa ekupāsakopi sāvako gihī odātavasano kāmabhogī sāsanakaro ovādappaṭikaro yo tiṇṇavicikiccho vigatakathaṅkatho vesārajjappatto aparappaccayo satthusāsane viharatī”ti? есть ли какой-либо мирянин, ученик господина Готамы, одетый в белое, наслаждающийся чувственными удовольствиями, который исполняет его наставления, слушается его совета, вышел за пределы сомнений, стал свободным от замешательства, обрёл неустрашимость, стал независимым от других в Учении Учителя?»

“Na kho, vaccha, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova ye upāsakā mama sāvakā gihī odātavasanā kāmabhogino sāsanakarā ovādappaṭikarā tiṇṇavicikicchā vigatakathaṅkathā vesārajjappattā aparappaccayā satthusāsane viharantī”ti. «Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирян, моих учеников, одетых в белое, наслаждающихся чувственными удовольствиями… стали независимыми от других в Учении Учителя».

“Tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo, tiṭṭhantu bhikkhū, tiṭṭhantu bhikkhuniyo, tiṭṭhantu upāsakā gihī odātavasanā brahmacārino, tiṭṭhantu upāsakā gihī odātavasanā kāmabhogino. «Помимо господина Готамы, монахов, монахинь, мирян, одетых в белое, – как тех, что ведут целомудренную жизнь, так и тех, что наслаждаются чувственными удовольствиями, –

Atthi pana bhoto gotamassa ekupāsikāpi sāvikā gihinī odātavasanā brahmacārinī yā pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātikā tattha parinibbāyinī anāvattidhammā tasmā lokā”ti? есть ли какая-либо мирянка, ученица господина Готамы, одетая в белое, ведущая целомудренную жизнь, которая с уничтожением пяти нижних оков переродится спонтанно в [мирах Чистых обителей], и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]?»

“Na kho, vaccha, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova yā upāsikā mama sāvikā gihiniyo odātavasanā brahmacāriniyo pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātikā tattha parinibbāyiniyo anāvattidhammā tasmā lokā”ti. «Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирянок, моих учениц, одетых в белое… никогда более не возвращаясь из того мира».

“Tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo, tiṭṭhantu bhikkhū, tiṭṭhantu bhikkhuniyo, tiṭṭhantu upāsakā gihī odātavasanā brahmacārino, tiṭṭhantu upāsakā gihī odātavasanā kāmabhogino, tiṭṭhantu upāsikā gihiniyo odātavasanā brahmacāriniyo. «Помимо господина Готамы, монахов, монахинь, мирян, одетых в белое, – как тех, что ведут целомудренную жизнь, так и тех, что наслаждаются чувственными удовольствиями, а также мирянок, одетых в белое, ведущих целомудренную жизнь –

Atthi pana bhoto gotamassa ekupāsikāpi sāvikā gihinī odātavasanā kāmabhoginī sāsanakarā ovādappaṭikarā yā tiṇṇavicikicchā vigatakathaṅkathā vesārajjappattā aparappaccayā satthusāsane viharatī”ti? есть ли какая-либо мирянка, ученица господина Готамы, одетая в белое, наслаждающаяся чувственными удовольствиями, которая исполняет его наставления, слушается его совета, вышла за пределы сомнений, стала свободным от замешательства, обрёла неустрашимость, стала независимой от других в Учении Учителя?»

“Na kho, vaccha, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova yā upāsikā mama sāvikā gihiniyo odātavasanā kāmabhoginiyo sāsanakarā ovādappaṭikarā tiṇṇavicikicchā vigatakathaṅkathā vesārajjappattā aparappaccayā satthusāsane viharantī”ti. «Ваччха, не одна сотня, не две, не три, не четыре, не пять сотен, но куда больше мирянок, моих учениц, одетых в белое, наслаждающихся чувственными удовольствиями… стали независимыми от других в Учении Учителя».

“Sace hi, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavaṁyeva gotamo ārādhako abhavissa, no ca kho bhikkhū ārādhakā abhavissaṁsu; «Господин Готама, если бы только господин Готама был совершенным в этой Дхамме, но монахи не были совершенными,

evamidaṁ brahmacariyaṁ aparipūraṁ abhavissa tenaṅgena. то тогда эта святая жизнь была бы неполноценной в этом отношении.

Yasmā ca kho, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako bhikkhū ca ārādhakā; Но поскольку господин Готама и монахи совершенны в этой Дхамме,

evamidaṁ brahmacariyaṁ paripūraṁ tenaṅgena. то эта святая жизнь полноценна в этом отношении.

Sace hi, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako abhavissa, bhikkhū ca ārādhakā abhavissaṁsu, no ca kho bhikkhuniyo ārādhikā abhavissaṁsu; Если бы только господин Готама и монахи были совершенными в этой Дхамме, но монахини не были совершенными...

evamidaṁ brahmacariyaṁ aparipūraṁ abhavissa tenaṅgena.

Yasmā ca kho, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako, bhikkhū ca ārādhakā, bhikkhuniyo ca ārādhikā;

evamidaṁ brahmacariyaṁ paripūraṁ tenaṅgena.

Sace hi, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako abhavissa, bhikkhū ca ārādhakā abhavissaṁsu, bhikkhuniyo ca ārādhikā abhavissaṁsu, no ca kho upāsakā gihī odātavasanā brahmacārino ārādhakā abhavissaṁsu; Если бы только господин Готама, монахи, монахини…

evamidaṁ brahmacariyaṁ aparipūraṁ abhavissa tenaṅgena.

Yasmā ca kho, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako, bhikkhū ca ārādhakā, bhikkhuniyo ca ārādhikā, upāsakā ca gihī odātavasanā brahmacārino ārādhakā;

evamidaṁ brahmacariyaṁ paripūraṁ tenaṅgena.

evamidaṁ brahmacariyaṁ aparipūraṁ abhavissa tenaṅgena.

evamidaṁ brahmacariyaṁ paripūraṁ tenaṅgena.

evamidaṁ brahmacariyaṁ aparipūraṁ abhavissa tenaṅgena.

evamidaṁ brahmacariyaṁ paripūraṁ tenaṅgena.

Sace hi, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako abhavissa, bhikkhū ca ārādhakā abhavissaṁsu, bhikkhuniyo ca ārādhikā abhavissaṁsu, upāsakā ca gihī odātavasanā brahmacārino ārādhakā abhavissaṁsu, upāsakā ca gihī odātavasanā kāmabhogino ārādhakā abhavissaṁsu, upāsikā ca gihiniyo odātavasanā brahmacāriniyo ārādhikā abhavissaṁsu, no ca kho upāsikā gihiniyo odātavasanā kāmabhoginiyo ārādhikā abhavissaṁsu; Если бы только господин Готама, монахи, монахини, миряне, одетые в белое – как те, что ведут целомудренную жизнь, так и те, что наслаждаются чувственными удовольствиями, а также мирянки, одетые в белое, ведущие целомудренную жизнь, были бы совершенными в этой Дхамме, но мирянки, одетые в белое, наслаждающиеся чувственными удовольствиями, не были совершенными,

evamidaṁ brahmacariyaṁ aparipūraṁ abhavissa tenaṅgena. то тогда эта святая жизнь была бы неполноценной в этом отношении.

Yasmā ca kho, bho gotama, imaṁ dhammaṁ bhavañceva gotamo ārādhako, bhikkhū ca ārādhakā, bhikkhuniyo ca ārādhikā, upāsakā ca gihī odātavasanā brahmacārino ārādhakā, upāsakā ca gihī odātavasanā kāmabhogino ārādhakā, upāsikā ca gihiniyo odātavasanā brahmacāriniyo ārādhikā, upāsikā ca gihiniyo odātavasanā kāmabhoginiyo ārādhikā; Но поскольку господин Готама, монахи, монахини, миряне, одетые в белое – как те, что ведут целомудренную жизнь, так и те, что наслаждаются чувственными удовольствиями, а также мирянки, одетые в белое, как те, что ведут целомудренную жизнь, так и те, что наслаждаются чувственными удовольствиями, совершенны в этой Дхамме,

evamidaṁ brahmacariyaṁ paripūraṁ tenaṅgena. то эта святая жизнь полноценна в этом отношении.

Seyyathāpi, bho gotama, gaṅgā nadī samuddaninnā samuddapoṇā samuddapabbhārā samuddaṁ āhacca tiṭṭhati, evamevāyaṁ bhoto gotamassa parisā sagahaṭṭhapabbajitā nibbānaninnā nibbānapoṇā nibbānapabbhārā nibbānaṁ āhacca tiṭṭhati. Подобно тому, как река Ганга склоняется к морю, направляется к морю, течёт к морю и достигает моря, точно также собрание господина Готамы с его ушедшими в бездомную жизнь, а также домохозяевами, склоняется к ниббане, направляется к ниббане, течёт к ниббане, и достигает ниббаны.

Abhikkantaṁ, bho gotama …pe… Великолепно, господин Готама! Великолепно, господин Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также господин Готама различными способами прояснил Дхамму.

esāhaṁ bhavantaṁ gotamaṁ saraṇaṁ gacchāmi dhammañca bhikkhusaṅghañca. Я принимаю прибежище в господине Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов.

Labheyyāhaṁ bhoto gotamassa santike pabbajjaṁ, labheyyaṁ upasampadan”ti. Я хотел бы получить младшее монашеское посвящение, я хотел бы получить высшее монашеское посвящение».

“Yo kho, vaccha, aññatitthiyapubbo imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhati pabbajjaṁ, ākaṅkhati upasampadaṁ, so cattāro māse parivasati. Catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya; «Ваччха, тот, кто прежде принадлежал другому учению и желает получить младшее и высшее посвящение в этой Дхамме и Винае, должен пройти испытательный срок в четыре месяца. По истечении четырёх месяцев, если монахи будут довольны им, они дают ему младшее посвящение и высшее посвящение в монахи.

api ca mettha puggalavemattatā viditā”ti. Но я признаю, что могут быть индивидуальные различия в этом вопросе».

“Sace, bhante, aññatitthiyapubbā imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhantā pabbajjaṁ, ākaṅkhantā upasampadaṁ cattāro māse parivasanti, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya; ahaṁ cattāri vassāni parivasissāmi. Catunnaṁ vassānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājentu upasampādentu bhikkhubhāvāyā”ti. «Уважаемый, если тот, кто прежде принадлежал другому учению… если монахи будут довольны им… то тогда я готов проходить испытательный срок [хоть] четыре года. По истечении четырёх лет, если монахи будут довольны мной, они дадут мне младшее посвящение и высшее посвящение в монахи».

Alattha kho vacchagotto paribbājako bhagavato santike pabbajjaṁ alattha upasampadaṁ. И тогда странник Ваччхаготта получил младшее посвящение под [учительством] Благословенного и получил высшее посвящение.

Acirūpasampanno kho panāyasmā vacchagotto addhamāsūpasampanno yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā vacchagotto bhagavantaṁ etadavoca: И вскоре после получения высшего посвящения достопочтенный Ваччхаготта отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал Благословенному:

“yāvatakaṁ, bhante, sekhena ñāṇena sekhāya vijjāya pattabbaṁ, anuppattaṁ taṁ mayā; «Уважаемый, я достиг всего, что может быть достигнуто знанием ученика, [практикующего] высшую тренировку, истинным знанием ученика, [практикующего] высшую тренировку.

uttari ca me bhagavā dhammaṁ desetū”ti. Пусть Благословенный научит меня Дхамме далее».

“Tena hi tvaṁ, vaccha, dve dhamme uttari bhāvehi—samathañca vipassanañca. «В таком случае, Ваччха, далее развивай две вещи: успокоение и прозрение.

Ime kho te, vaccha, dve dhammā uttari bhāvitā—samatho ca vipassanā ca—anekadhātupaṭivedhāya saṁvattissanti. Когда эти две вещи – успокоение и прозрение – развиты далее, они ведут к постижению многочисленных элементов.

So tvaṁ, vaccha, yāvadeva ākaṅkhissasi: До той степени, до которой ты пожелаешь, ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание:

‘anekavihitaṁ iddhividhaṁ paccanubhaveyyaṁ—ekopi hutvā bahudhā assaṁ, bahudhāpi hutvā eko assaṁ; āvibhāvaṁ, tirobhāvaṁ; tirokuṭṭaṁ tiropākāraṁ tiropabbataṁ asajjamāno gaccheyyaṁ, seyyathāpi ākāse; pathaviyāpi ummujjanimujjaṁ kareyyaṁ, seyyathāpi udake; udakepi abhijjamāne gaccheyyaṁ, seyyathāpi pathaviyaṁ; ākāsepi pallaṅkena kameyyaṁ, seyyathāpi pakkhī sakuṇo; imepi candimasūriye evaṁmahiddhike evaṁmahānubhāve pāṇinā parimaseyyaṁ, parimajjeyyaṁ; yāva brahmalokāpi kāyena vasaṁ vatteyyan’ti, «Пусть я буду владеть различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, буду становиться многими; будучи многими, буду становиться одним. Буду появляться. Буду исчезать. Буду беспрепятственно проходить сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Буду нырять и выныривать из земли, как если бы она была водой. Буду ходить по воде и не тонуть, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, буду лететь по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой буду касаться и ударять даже солнце и луну – настолько буду силён и могущественен. Буду так влиять на тело, что буду достигать даже мира Брахмы».

tatra tatreva sakkhibhabbataṁ pāpuṇissasi, sati satiāyatane.

‘dibbāya sotadhātuyā visuddhāya atikkantamānusikāya ubho sadde suṇeyyaṁ—dibbe ca mānuse ca, ye dūre santike cā’ti, tatra tatreva sakkhibhabbataṁ pāpuṇissasi, sati satiāyatane. «Пусть я буду слышать за счёт элемента божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, оба вида звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие».

‘parasattānaṁ parapuggalānaṁ cetasā ceto paricca pajāneyyaṁ—Пусть я буду знать умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум.

sarāgaṁ vā cittaṁ sarāgaṁ cittanti pajāneyyaṁ, Буду понимать ум с жаждой как ум с жаждой,

vītarāgaṁ vā cittaṁ vītarāgaṁ cittanti pajāneyyaṁ; а ум без жажды – как ум без жажды;

sadosaṁ vā cittaṁ sadosaṁ cittanti pajāneyyaṁ, ум со злобой как ум со злобой,

vītadosaṁ vā cittaṁ vītadosaṁ cittanti pajāneyyaṁ; а ум без злобы – как ум без злобы;

samohaṁ vā cittaṁ samohaṁ cittanti pajāneyyaṁ, ум с заблуждением как ум с заблуждением,

vītamohaṁ vā cittaṁ vītamohaṁ cittanti pajāneyyaṁ; а ум без заблуждения – как ум без заблуждения;

saṅkhittaṁ vā cittaṁ saṅkhittaṁ cittanti pajāneyyaṁ, сжатый ум как сжатый ум,

vikkhittaṁ vā cittaṁ vikkhittaṁ cittanti pajāneyyaṁ; а отвлечённый ум – как отвлечённый ум;

mahaggataṁ vā cittaṁ mahaggataṁ cittanti pajāneyyaṁ, возвышенный ум как возвышенный ум,

amahaggataṁ vā cittaṁ amahaggataṁ cittanti pajāneyyaṁ; а не-возвышенный ум – как невозвышенный ум;

sauttaraṁ vā cittaṁ sauttaraṁ cittanti pajāneyyaṁ, ум, который можно превзойти, как ум, который можно превзойти,

anuttaraṁ vā cittaṁ anuttaraṁ cittanti pajāneyyaṁ; а непревзойдённый ум – как непревзойдённый ум;

samāhitaṁ vā cittaṁ samāhitaṁ cittanti pajāneyyaṁ, сосредоточенный ум как сосредоточенный ум,

asamāhitaṁ vā cittaṁ asamāhitaṁ cittanti pajāneyyaṁ; а несосредоточенный ум – как несосредоточенный ум;

vimuttaṁ vā cittaṁ vimuttaṁ cittanti pajāneyyaṁ, освобождённый ум как освобождённый ум,

avimuttaṁ vā cittaṁ avimuttaṁ cittanti pajāneyyan’ti, а неосвобождённый ум – как неосвобождённый ум».

tatra tatreva sakkhibhabbataṁ pāpuṇissasi, sati satiāyatane.

‘anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyaṁ, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi; anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe—amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapannoti; iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyan’ti, «Пусть я буду вспоминать свои многочисленные прошлые жизни – Одну, две, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, многие циклы свёртывания и развёртывания мира. [вспоминая:] «здесь я носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь я тоже носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился здесь». Так я буду вспоминать свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях».

tatra tatreva sakkhibhabbataṁ pāpuṇissasi, sati satiāyatane.

‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti; iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti, «Пусть божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с распадом тела, после смерти, он возникает в счастливом уделе, даже в небесном мире. Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в счастливых уделах и в несчастливых уделах. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками».

tatra tatreva sakkhibhabbataṁ pāpuṇissasi, sati satiāyatane.

‘āsavānaṁ khayā anāsavaṁ cetovimuttiṁ paññāvimuttiṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja vihareyyan’ti, «Пусть за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] здесь и сейчас я войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, реализовав эти состояния для себя посредством прямого знания».

tatra tatreva sakkhibhabbataṁ pāpuṇissasi, sati satiāyatane”ti.

Atha kho āyasmā vacchagotto bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā pakkāmi. И тогда достопочтенный Ваччхаготта, восхитившись и порадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны.поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл.

Atha kho āyasmā vacchagotto eko vūpakaṭṭho appamatto ātāpī pahitatto viharanto nacirasseva—yassatthāya kulaputtā sammadeva agārasmā anagāriyaṁ pabbajanti, tadanuttaraṁ—brahmacariyapariyosānaṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja vihāsi. И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, достопочтенный Ваччхаготта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую и ведут жизнь бездомную.

“Khīṇā jāti, vusitaṁ brahmacariyaṁ, kataṁ karaṇīyaṁ, nāparaṁ itthattāyā”ti abbhaññāsi. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более появления в каком-либо состоянии существования».

Aññataro kho panāyasmā vacchagotto arahataṁ ahosi. Так достопочтенный Ваччхаготта стал одним из арахантов.

Tena kho pana samayena sambahulā bhikkhū bhagavantaṁ dassanāya gacchanti. И в то время группа монахов отправилась повидать Благословенного.

Addasā kho āyasmā vacchagotto te bhikkhū dūratova āgacchante. Достопочтенный Ваччхаготта увидел их издали.

Disvāna yena te bhikkhū tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā te bhikkhū etadavoca: Увидев их, он подошёл к ним и спросил их:

“handa kahaṁ pana tumhe āyasmanto gacchathā”ti? «Куда вы идёте, достопочтенные?»

“Bhagavantaṁ kho mayaṁ, āvuso, dassanāya gacchāmā”ti. «Мы идём повидать Благословенного, друг».

“Tenahāyasmanto mama vacanena bhagavato pāde sirasā vandatha, evañca vadetha: «В таком случае, пусть достопочтенные от моего имени выразят почтение Благословенному, упав ему в ноги и сказав:

‘vacchagotto, bhante, bhikkhu bhagavato pāde sirasā vandati, evañca vadeti—«Уважаемый, монах Ваччхаготта выражает почтение, припадая к ногам Благословенного». И затем скажите:

pariciṇṇo me bhagavā, pariciṇṇo me sugato’”ti. «Благословенный был почтён мною, Высочайший был почтён мною».

“Evamāvuso”ti kho te bhikkhū āyasmato vacchagottassa paccassosuṁ. «Да, друг» – ответили те монахи.

Atha kho te bhikkhū yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinnā kho te bhikkhū bhagavantaṁ etadavocuṁ: И тогда несколько монахов отправились к Благословенному и, поклонившись ему, сели рядом и сказали ему:

“āyasmā, bhante, vacchagotto bhagavato pāde sirasā vandati, evañca vadeti: «Уважаемый, монах Ваччхаготта выражает почтение, припадая к ногам Благословенного и говорит:

‘pariciṇṇo me bhagavā, pariciṇṇo me sugato’”ti. «Благословенный был почтён мною, Высочайший был почтён мною».

“Pubbeva me, bhikkhave, vacchagotto bhikkhu cetasā ceto paricca vidito: «Монахи, охватив его ум своим собственным умом, я уже знал о монахе Ваччхаготте:

‘tevijjo vacchagotto bhikkhu mahiddhiko mahānubhāvo’ti. «Монах Ваччхаготта достиг тройственного истинного знания и обладает величайшей сверхъестественной силой и могуществом».

Devatāpi me etamatthaṁ ārocesuṁ: И божества также поведали мне об этом».

‘tevijjo, bhante, vacchagotto bhikkhu mahiddhiko mahānubhāvo’”ti.

Idamavoca bhagavā. Так сказал Благословенный.

Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.

Mahāvacchasuttaṁ niṭṭhitaṁ tatiyaṁ.

Previous Next