Other Translations: English
From:
Majjhima Nikāya 89 Мадджхима Никая 89
Dhammacetiyasutta Монументы в честь Дхаммы
Evaṁ me sutaṁ—Так я слышал.
ekaṁ samayaṁ bhagavā sakkesu viharati medāḷupaṁ nāma sakyānaṁ nigamo. Однажды Благословенный проживал в стране Сакьев, где был город Сакьев под названием Медалумпа.
Tena kho pana samayena rājā pasenadi kosalo nagarakaṁ anuppatto hoti kenacideva karaṇīyena. И в то время царь Пасенади Косальский прибыл в Нагараку по некоему делу.
Atha kho rājā pasenadi kosalo dīghaṁ kārāyanaṁ āmantesi: Он обратился к Дигхе Караяне:
“yojehi, samma kārāyana, bhadrāni bhadrāni yānāni, uyyānabhūmiṁ gacchāma subhūmiṁ dassanāyā”ti. «Дорогой Караяна, подготовь царские колесницы. Поедем в парк удовольствий насладиться видом приятной местности».
“Evaṁ, devā”ti kho dīgho kārāyano rañño pasenadissa kosalassa paṭissutvā bhadrāni bhadrāni yānāni yojāpetvā rañño pasenadissa kosalassa paṭivedesi: «Да, ваше величество» – ответил Дигха Караяна. Когда царские колесницы были готовы, он сообщил царю:
“yuttāni kho te, deva, bhadrāni bhadrāni yānāni. «Ваше величество, для вас приготовлены царские колесницы.
Yassadāni kālaṁ maññasī”ti. Вы можете отправляться, как только сочтёте нужным».
Atha kho rājā pasenadi kosalo bhadraṁ yānaṁ abhiruhitvā bhadrehi bhadrehi yānehi nagarakamhā niyyāsi mahaccā rājānubhāvena. И тогда царь Пасенади Косальский взошёл на царскую колесницу и в сопровождении других колесниц выехал из Нагараки со всем царским великолепием,
Yena ārāmo tena pāyāsi. направившись в парк.
Yāvatikā yānassa bhūmi, yānena gantvā yānā paccorohitvā pattikova ārāmaṁ pāvisi. Он ехал, пока дорога была проходимой для колесниц, затем спешился и пошёл в парк пешком.
Addasā kho rājā pasenadi kosalo ārāme jaṅghāvihāraṁ anucaṅkamamāno anuvicaramāno rukkhamūlāni pāsādikāni pasādanīyāni appasaddāni appanigghosāni vijanavātāni manussarāhasseyyakāni paṭisallānasāruppāni. Прохаживаясь и прогуливаясь в парке, чтобы размяться, царь Пасенади увидел чудесные и восхитительные подножья деревьев – тихие и непобеспокоенные голосами, с атмосферой уединения, удалённые от людей, подходящие для затворничества.
Disvāna bhagavantaṁyeva ārabbha sati udapādi: Вид этих [деревьев] напомнил ему о Благословенном, [и он подумал]:
“imāni kho tāni rukkhamūlāni pāsādikāni pasādanīyāni appasaddāni appanigghosāni vijanavātāni manussarāhasseyyakāni paṭisallānasāruppāni, yattha sudaṁ mayaṁ taṁ bhagavantaṁ payirupāsāma arahantaṁ sammāsambuddhan”ti. «Эти подножья деревьев чудесные и восхитительные – тихие и непобеспокоенные голосами, с атмосферой уединения, удалённые от людей, подходящие для затворничества, [точно] как те места, где мы обычно кланяемся Благословенному, совершенному и полностью просветлённому».
Atha kho rājā pasenadi kosalo dīghaṁ kārāyanaṁ āmantesi: И тогда он рассказал Дигхе Караяне о том, что подумал, и спросил:
“imāni kho, samma kārāyana, tāni rukkhamūlāni pāsādikāni pasādanīyāni appasaddāni appanigghosāni vijanavātāni manussarāhasseyyakāni paṭisallānasāruppāni, yattha sudaṁ mayaṁ taṁ bhagavantaṁ payirupāsāma arahantaṁ sammāsambuddhaṁ. «Эти подножья деревьев чудесные и восхитительные – тихие и непобеспокоенные голосами, с атмосферой уединения, удалённые от людей, подходящие для затворничества, [точно] как те места, где мы обычно кланяемся Благословенному, совершенному и полностью просветлённому.
Kahaṁ nu kho, samma kārāyana, etarahi so bhagavā viharati arahaṁ sammāsambuddho”ti? Мой добрый Караяна, где сейчас проживает Благословенный, совершенный и полностью просветлённый?»
“Atthi, mahārāja, medāḷupaṁ nāma sakyānaṁ nigamo. «Ваше величество, есть у Сакьев город под названием Медалумпа.
Tattha so bhagavā etarahi viharati arahaṁ sammāsambuddho”ti. Благословенный, совершенный и полностью просветлённый, проживает сейчас там».
“Kīvadūre pana, samma kārāyana, nagarakamhā medāḷupaṁ nāma sakyānaṁ nigamo hotī”ti? «Как далеко от Нагараки до Медалумпы?»
“Na dūre, mahārāja; «Недалеко, ваше величество.
tīṇi yojanāni; Три лиги.
sakkā divasāvasesena gantun”ti. Светлого времени ещё достаточно, чтобы отправиться туда».
“Tena hi, samma kārāyana, yojehi bhadrāni bhadrāni yānāni, gamissāma mayaṁ taṁ bhagavantaṁ dassanāya arahantaṁ sammāsambuddhan”ti. «В таком случае, дорогой Караяна, подготовь царские колесницы. Поедем навестить Благословенного, совершенного и полностью просветлённого».
“Evaṁ, devā”ti kho dīgho kārāyano rañño pasenadissa kosalassa paṭissutvā bhadrāni bhadrāni yānāni yojāpetvā rañño pasenadissa kosalassa paṭivedesi: «Да, ваше величество» – ответил Дигха Караяна. Когда царские колесницы были готовы, он сообщил царю:
“yuttāni kho te, deva, bhadrāni bhadrāni yānāni. «Ваше величество, для вас приготовлены царские колесницы.
Yassadāni kālaṁ maññasī”ti. Вы можете отправляться, как только сочтёте нужным».
Atha kho rājā pasenadi kosalo bhadraṁ yānaṁ abhiruhitvā bhadrehi bhadrehi yānehi nagarakamhā yena medāḷupaṁ nāma sakyānaṁ nigamo tena pāyāsi. И тогда царь Пасенади Косальский взошёл на царскую колесницу и в сопровождении других колесниц выехал из Нагараки, направившись к городу Сакьев Медалумпе.
Teneva divasāvasesena medāḷupaṁ nāma sakyānaṁ nigamaṁ sampāpuṇi. Он прибыл ещё засветло
Yena ārāmo tena pāyāsi. и отправился в парк.
Yāvatikā yānassa bhūmi, yānena gantvā yānā paccorohitvā pattikova ārāmaṁ pāvisi. Он ехал, пока дорога была проходимой для колесниц, затем спешился и пошёл в парк пешком.
Tena kho pana samayena sambahulā bhikkhū abbhokāse caṅkamanti. В то время группа монахов ходила под открытым небом вперёд и назад, [медитируя].
Atha kho rājā pasenadi kosalo yena te bhikkhū tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā te bhikkhū etadavoca: Тогда царь Пасенади Косальский подошёл к ним и спросил:
“kahaṁ nu kho, bhante, etarahi so bhagavā viharati arahaṁ sammāsambuddho? «Уважаемые, где сейчас проживает Благословенный, совершенный и полностью просветлённый?
Dassanakāmā hi mayaṁ taṁ bhagavantaṁ arahantaṁ sammāsambuddhan”ti. Мы бы хотели повидать Благословенного, совершенного и полностью просветлённого».
“Eso, mahārāja, vihāro saṁvutadvāro. Tena appasaddo upasaṅkamitvā ataramāno āḷindaṁ pavisitvā ukkāsitvā aggaḷaṁ ākoṭehi. Vivarissati bhagavā te dvāran”ti. «Вот его хижина с закрытой дверью. Подходи к ней тихо. Без спешки взойди на крыльцо, прокашляйся и постучи. Благословенный откроет тебе дверь».
Atha kho rājā pasenadi kosalo tattheva khaggañca uṇhīsañca dīghassa kārāyanassa pādāsi. Тогда царь Пасенади передал свой меч и тюрбан Дигхе Караяне.
Atha kho dīghassa kārāyanassa etadahosi: Дигха Караяна подумал:
“rahāyati kho dāni rājā, idheva dāni mayā ṭhātabban”ti. «Так царь отправляется на секретное совещание! А я должен ждать здесь один!»
Atha kho rājā pasenadi kosalo yena so vihāro saṁvutadvāro tena appasaddo upasaṅkamitvā ataramāno āḷindaṁ pavisitvā ukkāsitvā aggaḷaṁ ākoṭesi. Vivari bhagavā dvāraṁ. Царь Пасенади тихонько подошёл к хижине с закрытой дверью. Без спешки он вошёл на крыльцо, прокашлялся и постучал. Благословенный открыл дверь.
Atha kho rājā pasenadi kosalo vihāraṁ pavisitvā bhagavato pādesu sirasā nipatitvā bhagavato pādāni mukhena ca paricumbati, pāṇīhi ca parisambāhati, nāmañca sāveti: Царь Пасенади вошёл в хижину, затем он упал в ноги Благословенному, расцеловал стопы и погладил их руками, произнося своё имя:
“rājāhaṁ, bhante, pasenadi kosalo; «Уважаемый, я царь Пасенади Косальский!
rājāhaṁ, bhante, pasenadi kosalo”ti. Уважаемый, я царь Пасенади Косальский!»
“Kiṁ pana tvaṁ, mahārāja, atthavasaṁ sampassamāno imasmiṁ sarīre evarūpaṁ paramanipaccakāraṁ karosi, mittūpahāraṁ upadaṁsesī”ti? «Но, великий царь, по каким причинам ты выражаешь такое высочайшее почтение этому телу и проявляешь такую дружелюбность?»
“Atthi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: «Уважаемый, исходя из Дхаммы я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Idhāhaṁ, bhante, passāmi eke samaṇabrāhmaṇe pariyantakataṁ brahmacariyaṁ carante dasapi vassāni, vīsampi vassāni, tiṁsampi vassāni, cattārīsampi vassāni. Уважаемый, бывает так, что я вижу неких жрецов и отшельников, ведущих святую жизнь в течение десяти, двадцати, тридцати, или сорока лет,
Te aparena samayena sunhātā suvilittā kappitakesamassū pañcahi kāmaguṇehi samappitā samaṅgībhūtā paricārenti. а потом я вижу их ухоженными, помазанными, с постриженными волосами и бородой, обеспеченными и наделёнными пятью нитями чувственных удовольствий, наслаждающимися ими.
Idha panāhaṁ, bhante, bhikkhū passāmi yāvajīvaṁ āpāṇakoṭikaṁ paripuṇṇaṁ parisuddhaṁ brahmacariyaṁ carante. Но здесь я вижу монахов, которые ведут совершенную и чистую святую жизнь в течение всей жизни до последнего вздоха.
Na kho panāhaṁ, bhante, ito bahiddhā aññaṁ evaṁ paripuṇṇaṁ parisuddhaṁ brahmacariyaṁ samanupassāmi. Воистину, я не вижу где-либо какой-либо другой святой жизни, которая была бы такой совершенной и чистой как эта.
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: Вот почему, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparaṁ, bhante, rājānopi rājūhi vivadanti, khattiyāpi khattiyehi vivadanti, brāhmaṇāpi brāhmaṇehi vivadanti, gahapatayopi gahapatīhi vivadanti, mātāpi puttena vivadati, puttopi mātarā vivadati, pitāpi puttena vivadati, puttopi pitarā vivadati, bhātāpi bhaginiyā vivadati, bhaginīpi bhātarā vivadati, sahāyopi sahāyena vivadati. Далее, уважаемый, цари ссорятся с царями, знать со знатью, брахманы с брахманами, домохозяева с домохозяевами. Мать ссорится с сыном, сын – с матерью; отец – с сыном; сын – с отцом. Брат ссорится с братом, брат – с сестрой; сестра – с братом; друг – с другом.
Idha panāhaṁ, bhante, bhikkhū passāmi samagge sammodamāne avivadamāne khīrodakībhūte aññamaññaṁ piyacakkhūhi sampassante viharante. Но здесь я вижу монахов, которые живут в согласии, в гармонии, не ссорятся, подобны смешанному с водой молоку, смотрят друг на друга дружескими взорами.
Na kho panāhaṁ, bhante, ito bahiddhā aññaṁ evaṁ samaggaṁ parisaṁ samanupassāmi. Я не вижу какого-либо другого собрания где-либо с таким согласием.
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: И поэтому также, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparāhaṁ, bhante, ārāmena ārāmaṁ, uyyānena uyyānaṁ anucaṅkamāmi anuvicarāmi. Далее, уважаемый, я ходил и блуждал от парка к парку, от сада к саду.
Sohaṁ tattha passāmi eke samaṇabrāhmaṇe kise lūkhe dubbaṇṇe uppaṇḍuppaṇḍukajāte dhamanisanthatagatte, na viya maññe cakkhuṁ bandhante janassa dassanāya. Там я видел неких жрецов и отшельников, которые тощие, жалкие, неприглядные, болезненные на вид, с выпирающими венами на членах тела, таких, что люди не захотят смотреть на них вновь.
Tassa mayhaṁ, bhante, etadahosi: Я подумал:
‘addhā ime āyasmanto anabhiratā vā brahmacariyaṁ caranti, atthi vā tesaṁ kiñci pāpaṁ kammaṁ kataṁ paṭicchannaṁ; «Вне сомнений, эти достопочтенные ведут святую жизнь без удовлетворения, или же они совершили некий порочный проступок и скрывают его,
tathā hi ime āyasmanto kisā lūkhā dubbaṇṇā uppaṇḍuppaṇḍukajātā dhamanisanthatagattā, na viya maññe cakkhuṁ bandhanti janassa dassanāyā’ti. поэтому они такие тощие, жалкие…».
Tyāhaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadāmi: Я подходил к ним и спрашивал:
‘kiṁ nu kho tumhe āyasmanto kisā lūkhā dubbaṇṇā uppaṇḍuppaṇḍukajātā dhamanisanthatagattā, na viya maññe cakkhuṁ bandhatha janassa dassanāyā’ti? «Почему вы, уважаемые, такие тощие, жалкие… не захотят смотреть на вас вновь?»
Te evamāhaṁsu: И они говорят так:
‘bandhukarogo no, mahārājā’ti. «Это наша семейная болезнь, великий царь».
Idha panāhaṁ, bhante, bhikkhū passāmi haṭṭhapahaṭṭhe udaggudagge abhiratarūpe pīṇindriye appossukke pannalome paradattavutte migabhūtena cetasā viharante. Но здесь я вижу улыбающихся и приветливых монахов, искренне радостных, открыто довольных, их способности [органов чувств] свежи, они живут в умиротворении, невозмутимы, живут на то, что другие им дают, пребывают с [отчуждёнными] умами, как у диких оленей.
Tassa mayhaṁ, bhante, etadahosi: Я подумал:
‘addhā ime āyasmanto tassa bhagavato sāsane uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ jānanti; «Вне сомнений, эти достопочтенные воспринимают последовательные состояния высшего отличия в Учении Благословенного,
tathā hi ime āyasmanto haṭṭhapahaṭṭhā udaggudaggā abhiratarūpā pīṇindriyā appossukkā pannalomā paradattavuttā migabhūtena cetasā viharantī’ti. ведь они пребывают улыбающимися и приветливыми, искренне радостными, открыто довольными, их способности [органов чувств] свежи, они живут в умиротворении, невозмутимы, живут на то, что другие им дают, пребывают с [отчуждёнными] умами, как у диких оленей».
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: И поэтому также, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparāhaṁ, bhante, rājā khattiyo muddhāvasitto; Далее, уважаемый, будучи помазанным на царство царём, [происходящим из варны] знати,
pahomi ghātetāyaṁ vā ghātetuṁ, jāpetāyaṁ vā jāpetuṁ, pabbājetāyaṁ vā pabbājetuṁ. Я могу казнить тех, кого следует казнить, взыскивать с тех, с кого следует взыскать, ссылать тех, кого следует сослать.
Tassa mayhaṁ, bhante, aḍḍakaraṇe nisinnassa antarantarā kathaṁ opātenti. И всё же, когда я сижу на совещании, они вклиниваются и перебивают меня.
Sohaṁ na labhāmi: Хоть я и говорю: «Господа, не вклинивайтесь и не перебивайте меня, когда я сижу на совещании. Подождите, пока я закончу говорить» –
‘mā me bhonto aḍḍakaraṇe nisinnassa antarantarā kathaṁ opātetha, kathāpariyosānaṁ me bhonto āgamentū’ti. всё равно они вклиниваются и перебивают меня.
Tassa mayhaṁ, bhante, antarantarā kathaṁ opātenti.
Idha panāhaṁ, bhante, bhikkhū passāmi; Но здесь я вижу монахов
yasmiṁ samaye bhagavā anekasatāya parisāya dhammaṁ deseti, neva tasmiṁ samaye bhagavato sāvakānaṁ khipitasaddo vā hoti ukkāsitasaddo vā. во время того, как Благословенный учит их Дхамме – собрание из нескольких сотен последователей – и ни от одного из учеников Благословенного не услышать звука даже покашливания или прочистки горла.
Bhūtapubbaṁ, bhante, bhagavā anekasatāya parisāya dhammaṁ deseti. Однажды Благословенный обучал Дхамме собрание из нескольких сотен последователей,
Tatraññataro bhagavato sāvako ukkāsi. и один его ученик прочистил своё горло.
Tamenaṁ aññataro sabrahmacārī jaṇṇukena ghaṭṭesi: Тогда один из его товарищей по святой жизни толкнул его коленом:
‘appasaddo āyasmā hotu, māyasmā saddamakāsi; satthā no bhagavā dhammaṁ desetī’ti. «Тише, уважаемый, не шуми. Благословенный, Учитель, учит нас Дхамме».
Tassa mayhaṁ, bhante, etadahosi: Я подумал:
‘acchariyaṁ vata bho, abbhutaṁ vata bho. «Удивительно, поразительно,
Adaṇḍena vata kira, bho, asatthena evaṁ suvinītā parisā bhavissatī’ti. насколько собрание может быть таким дисциплинированным без [применения к нему] силы или оружия!»
Na kho panāhaṁ, bhante, ito bahiddhā aññaṁ evaṁ suvinītaṁ parisaṁ samanupassāmi. Я не вижу ни одного другого столь дисциплинированного собрания.
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: И поэтому также, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparāhaṁ, bhante, passāmi idhekacce khattiyapaṇḍite nipuṇe kataparappavāde vālavedhirūpe. Te bhindantā maññe caranti paññāgatena diṭṭhigatāni. Далее, уважаемый, я видел неких учёных среди знати – умных, знающих о доктринах других, острых [в ведении дебатов], точно лучники, расщепляющие [стрелой] волос. Они ходят здесь и там, разбивая воззрения других своими острыми умами.
Te suṇanti: И вот они слышат:
‘samaṇo khalu, bho, gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osarissatī’ti. «Отшельник Готама посетит такую-то деревню или город».
Te pañhaṁ abhisaṅkharonti: Они подбирают вопрос таким образом:
‘imaṁ mayaṁ pañhaṁ samaṇaṁ gotamaṁ upasaṅkamitvā pucchissāma. «Мы отправимся к отшельнику Готаме и зададим ему этот вопрос.
Evañce no puṭṭho evaṁ byākarissati, evamassa mayaṁ vādaṁ āropessāma; Если, будучи спрошен, он ответит так, мы опровергнем его доктрину этим способом.
evañcepi no puṭṭho evaṁ byākarissati, evampissa mayaṁ vādaṁ āropessāmā’ti. А если, будучи спрошен, он ответит этак, то мы опровергнем его доктрину тем способом».
Te suṇanti: И вот они слышат:
‘samaṇo khalu, bho, gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osaṭo’ti. «Отшельник Готама прибыл в такую-то и такую-то деревню или город».
Te yena bhagavā tenupasaṅkamanti. они отправляются к отшельнику Готаме,
Te bhagavā dhammiyā kathāya sandasseti samādapeti samuttejeti sampahaṁseti. и отшельник Готама наставляет, понуждает, побуждает, радует их беседами о Дхамме.
Te bhagavatā dhammiyā kathāya sandassitā samādapitā samuttejitā sampahaṁsitā na ceva bhagavantaṁ pañhaṁ pucchanti, kuto vādaṁ āropessanti? Будучи наставленными, понуждёнными, побуждёнными, порадованными беседой по Дхамме, они даже не задают ему свой [ранее подготовленный] вопрос, так что уж говорить о том, чтобы опровергать его доктрину?
Aññadatthu bhagavato sāvakā sampajjanti. И оборачивается всё так, что они становятся его учениками.
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: И поэтому также, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparāhaṁ, bhante, passāmi idhekacce brāhmaṇapaṇḍite …pe… Затем, я видел неких учёных брахманов…
gahapatipaṇḍite …pe… Затем, я видел неких учёных домохозяев…
samaṇapaṇḍite nipuṇe kataparappavāde vālavedhirūpe. Te bhindantā maññe caranti paññāgatena diṭṭhigatāni. Затем, я видел неких учёных отшельников…
Te suṇanti:
‘samaṇo khalu, bho, gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osarissatī’ti.
Te pañhaṁ abhisaṅkharonti:
‘imaṁ mayaṁ pañhaṁ samaṇaṁ gotamaṁ upasaṅkamitvā pucchissāma.
Evañce no puṭṭho evaṁ byākarissati, evamassa mayaṁ vādaṁ āropessāma;
evañcepi no puṭṭho evaṁ byākarissati, evampissa mayaṁ vādaṁ āropessāmā’ti.
Te suṇanti:
‘samaṇo khalu, bho, gotamo amukaṁ nāma gāmaṁ vā nigamaṁ vā osaṭo’ti.
Te yena bhagavā tenupasaṅkamanti.
Te bhagavā dhammiyā kathāya sandasseti samādapeti samuttejeti sampahaṁseti.
Te bhagavatā dhammiyā kathāya sandassitā samādapitā samuttejitā sampahaṁsitā na ceva bhagavantaṁ pañhaṁ pucchanti, kuto vādaṁ āropessanti? Будучи наставленными, понуждёнными, побуждёнными, порадованными беседой по Дхамме, они даже не задают ему свой [ранее подготовленный] вопрос, так что уж говорить о том, чтобы опровергать его доктрину?
Aññadatthu bhagavantaṁyeva okāsaṁ yācanti agārasmā anagāriyaṁ pabbajjāya. И оборачивается всё так, что они просят отшельника Готаму разрешить им [получить монашеское посвящение], уйдя из жизни домохозяйской в жизнь бездомную.
Te bhagavā pabbājeti. И он даёт им посвящение.
Te tathāpabbajitā samānā ekā vūpakaṭṭhā appamattā ātāpino pahitattā viharantā nacirasseva—yassatthāya kulaputtā sammadeva agārasmā anagāriyaṁ pabbajanti, tadanuttaraṁ—brahmacariyapariyosānaṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja viharanti. Уйдя в бездомную жизнь [под его учительством], они проживают в уединении, в затворничестве, прилежные, старательные, решительные, и вскоре посредством прямого знания они реализуют для себя, входят и пребывают в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной».
Te evamāhaṁsu: И они говорят так:
‘manaṁ vata, bho, anassāma; manaṁ vata, bho, panassāma’. «Как близки мы были к падению! Как близки мы были к погибели!
Mayañhi pubbe assamaṇāva samānā samaṇāmhāti paṭijānimhā, abrāhmaṇāva samānā brāhmaṇāmhāti paṭijānimhā, anarahantova samānā arahantāmhāti paṭijānimhā. Прежде, хотя мы не были отшельниками, мы считали себя отшельниками. Хотя мы не были жрецами, мы считали себя жрецами. Хотя мы не были арахантами, мы считали себя арахантами.
‘Idāni khomha samaṇā, idāni khomha brāhmaṇā, idāni khomha arahanto’ti. Но теперь мы отшельники, теперь мы жрецы, теперь мы араханты».
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: И поэтому также, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparāhaṁ, bhante, ime isidattapurāṇā thapatayo mamabhattā mamayānā, ahaṁ nesaṁ jīvikāya dātā, yasassa āhattā; Далее, уважаемый, Исидатта и Пурана, два моих ревизора, едят мою еду и пользуются моими колесницами. Я обеспечиваю их средствами к жизни и приношу им славу.
atha ca pana no tathā mayi nipaccakāraṁ karonti yathā bhagavati. И несмотря на это они не выражают мне такого почтения, которое выражают Благословенному.
Bhūtapubbāhaṁ, bhante, senaṁ abbhuyyāto samāno ime ca isidattapurāṇā thapatayo vīmaṁsamāno aññatarasmiṁ sambādhe āvasathe vāsaṁ upagacchiṁ. Однажды, когда я выехал со своей армией и проверял этих ревизоров Исидатту и Пурану, случилось так, что я поставил очень тесные казармы.
Atha kho, bhante, ime isidattapurāṇā thapatayo bahudeva rattiṁ dhammiyā kathāya vītināmetvā, yato ahosi bhagavā tato sīsaṁ katvā maṁ pādato karitvā nipajjiṁsu. И тогда эти двое ревизоров, Исидатта и Пурана, проведя большую часть ночи в обсуждении Дхаммы, легли своими головами в том направлении, в котором, как они слышали, в то время находился Благословенный, а своими ногами – ко мне.
Tassa mayhaṁ, bhante, etadahosi: Я подумал:
‘acchariyaṁ vata bho, abbhutaṁ vata bho. «Удивительно, поразительно!
Ime isidattapurāṇā thapatayo mamabhattā mamayānā, ahaṁ nesaṁ jīvikāya dātā, yasassa āhattā; Эти двое ревизоров, Исидатта и Пурана, едят мою еду и пользуются моими колесницами. Я обеспечиваю их средствами к жизни и приношу им славу.
atha ca pana no tathā mayi nipaccakāraṁ karonti yathā bhagavati. И несмотря на это они не выражают мне такого почтения, которое выражают Благословенному.
Addhā ime āyasmanto tassa bhagavato sāsane uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ jānantī’ti. Вне сомнений, эти достопочтенные воспринимают последовательные состояния высшего отличия в Учении Благословенного».
Ayampi kho me, bhante, bhagavati dhammanvayo hoti: И поэтому также, уважаемый, я делаю в отношении Благословенного вывод:
‘sammāsambuddho bhagavā, svākkhāto bhagavatā dhammo, suppaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho’ti. «Благословенный – полностью просветлённый, Дхамма хорошо провозглашена Благословенным, Сангха практикует благой путь».
Puna caparaṁ, bhante, bhagavāpi khattiyo, ahampi khattiyo; Далее, Благословенный относится к знатным людям, принадлежит к знати и я отношусь к знатным людям, принадлежу к знати.
bhagavāpi kosalo, ahampi kosalo; Благословенный – косалец, и я косалец.
bhagavāpi āsītiko, ahampi āsītiko. Благословенному восемьдесят лет, и мне восемьдесят лет.
Yampi, bhante, bhagavāpi khattiyo ahampi khattiyo, bhagavāpi kosalo ahampi kosalo, bhagavāpi āsītiko ahampi āsītiko; Поскольку это так,
imināvārahāmevāhaṁ, bhante, bhagavati paramanipaccakāraṁ kātuṁ, mittūpahāraṁ upadaṁsetuṁ. то я думаю, будет подобающе для меня выразить такое высочайшее почтение Благословенному, проявить такую дружелюбность.
Handa ca dāni mayaṁ, bhante, gacchāma; А теперь, уважаемый, нам нужно идти.
bahukiccā mayaṁ bahukaraṇīyā”ti. Мы очень заняты, у нас много дел».
“Yassadāni tvaṁ, mahārāja, kālaṁ maññasī”ti. «Можешь идти, великий царь, когда сочтёшь нужным».
Atha kho rājā pasenadi kosalo uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā pakkāmi. И тогда царь Пасенади Косальский поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны.
Atha kho bhagavā acirapakkantassa rañño pasenadissa kosalassa bhikkhū āmantesi: И вскоре после того как он ушёл, Благословенный обратился к монахам так:
“eso, bhikkhave, rājā pasenadi kosalo dhammacetiyāni bhāsitvā uṭṭhāyāsanā pakkanto. «Монахи, перед тем как встать со своего сиденья и уйти, этот царь Пасенади произнёс монументы в честь Дхаммы.
Uggaṇhatha, bhikkhave, dhammacetiyāni; Выучите эти монументы в честь Дхаммы!
pariyāpuṇātha, bhikkhave, dhammacetiyāni; Запомните эти монументы в честь Дхаммы!
dhāretha, bhikkhave, dhammacetiyāni. Помните эти монументы в честь Дхаммы!
Atthasaṁhitāni, bhikkhave, dhammacetiyāni ādibrahmacariyakānī”ti. Монументы в честь Дхаммы полезны, монахи, и они относятся к основам святой жизни».
Idamavoca bhagavā. Так сказал Благословенный.
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.
Dhammacetiyasuttaṁ niṭṭhitaṁ navamaṁ.