Other Translations: English
From:
Majjhima Nikāya 150 Мадджхима Никая 150
Nagaravindeyyasutta К Нагаравинданам
Evaṁ me sutaṁ—Так я слышал.
ekaṁ samayaṁ bhagavā kosalesu cārikaṁ caramāno mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṁ yena nagaravindaṁ nāma kosalānaṁ brāhmaṇānaṁ gāmo tadavasari. Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Косал вместе с большой общиной монахов и со временем прибыл в косальскую деревню под названием Нагаравинда.
Assosuṁ kho nagaravindeyyakā brāhmaṇagahapatikā: И брахманы-домохозяева из Нагаравинды услышали:
“samaṇo khalu, bho, gotamo sakyaputto sakyakulā pabbajito kosalesu cārikaṁ caramāno mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṁ nagaravindaṁ anuppatto. «Отшельник господин Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Косал с большой общиной монахов и прибыл в Нагаравинду.
Taṁ kho pana bhavantaṁ gotamaṁ evaṁ kalyāṇo kittisaddo abbhuggato: И об этом господине Готаме распространилась славная молва:
‘itipi so bhagavā arahaṁ sammāsambuddho vijjācaraṇasampanno sugato lokavidū anuttaro purisadammasārathi satthā devamanussānaṁ buddho bhagavā’ti. «Благословенный – это тот, кто достиг совершенства, полностью просветлённый, совершенный в истинном знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный.
So imaṁ lokaṁ sadevakaṁ samārakaṁ sabrahmakaṁ sassamaṇabrāhmaṇiṁ pajaṁ sadevamanussaṁ sayaṁ abhiññā sacchikatvā pavedeti. Он провозглашает этот мир с его богами и людьми, Марами и Брахмами, с его поколением жрецов и отшельников, князей и [простых] людей, который он сам реализовал посредством прямого знания.
So dhammaṁ deseti ādikalyāṇaṁ majjhekalyāṇaṁ pariyosānakalyāṇaṁ sātthaṁ sabyañjanaṁ, kevalaparipuṇṇaṁ parisuddhaṁ brahmacariyaṁ pakāseti. Он обучает Дхамме – прекрасной в начале, прекрасной в середине и прекрасной в конце – в правильных значениях и формулировках. Он раскрывает святую жизнь, всецело совершенную и чистую.
Sādhu kho pana tathārūpānaṁ arahataṁ dassanaṁ hotī”ti. Хорошо было бы увидеть таких арахантов».
Atha kho nagaravindeyyakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu; sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinne kho nagaravindeyyake brāhmaṇagahapatike bhagavā etadavoca: И тогда брахманы-домохозяева Нагаравинды отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Когда они уселись, Благословенный сказал им:
“Sace vo, gahapatayo, aññatitthiyā paribbājakā evaṁ puccheyyuṁ: «Домохозяева, если странники – приверженцы иных учений спросят вас так:
‘kathaṁbhūtā, gahapatayo, samaṇabrāhmaṇā na sakkātabbā na garukātabbā na mānetabbā na pūjetabbā’ti? «Домохозяева, каких жрецов и отшельников не стоит уважать, ценить, чтить, и почитать?» –
Evaṁ puṭṭhā tumhe, gahapatayo, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ evaṁ byākareyyātha: то вам следует ответить им так:
‘ye te samaṇabrāhmaṇā cakkhuviññeyyesu rūpesu avītarāgā avītadosā avītamohā, ajjhattaṁ avūpasantacittā, samavisamaṁ caranti kāyena vācāya manasā, evarūpā samaṇabrāhmaṇā na sakkātabbā na garukātabbā na mānetabbā na pūjetabbā. «Те жрецы и отшельники, которые не лишены страсти, злобы, заблуждения в отношении форм, познаваемых глазом, чьи умы внутренне не умиротворены, кто ведёт себя то праведно, то неправедно телом, речью и умом, – таких жрецов и отшельников не стоит уважать, ценить, чтить и почитать.
Taṁ kissa hetu? И почему?
Mayampi hi cakkhuviññeyyesu rūpesu avītarāgā avītadosā avītamohā, ajjhattaṁ avūpasantacittā, samavisamaṁ carāma kāyena vācāya manasā, tesaṁ no samacariyampi hetaṁ uttari apassataṁ. Потому что мы сами не лишены страсти, злобы и заблуждения в отношении форм, познаваемых глазом, наши умы внутренне не умиротворены, и мы в какой-то момент ведём себя то праведно, то неправедно телом, речью и умом.
Tasmā te bhonto samaṇabrāhmaṇā na sakkātabbā na garukātabbā na mānetabbā na pūjetabbā. Поскольку мы не видим какого-либо более высокого праведного поведения у тех почтенных жрецов и отшельников, то их не стоит уважать, ценить, чтить и почитать.
Ye te samaṇabrāhmaṇā sotaviññeyyesu saddesu … Те жрецы и отшельники, которые не лишены страсти, злобы, и заблуждения в отношении звуков, познаваемых ухом…
ghānaviññeyyesu gandhesu … запахов, познаваемых носом…
jivhāviññeyyesu rasesu … вкусов, познаваемых языком…
kāyaviññeyyesu phoṭṭhabbesu … осязаемых вещей, познаваемых телом...
manoviññeyyesu dhammesu avītarāgā avītadosā avītamohā, ajjhattaṁ avūpasantacittā, samavisamaṁ caranti kāyena vācāya manasā, evarūpā samaṇabrāhmaṇā na sakkātabbā na garukātabbā na mānetabbā na pūjetabbā. умственных феноменов, познаваемых умом, чьи умы внутренне не умиротворены, кто ведёт себя то праведно, то неправедно телом, речью и умом, таких жрецов и отшельников не стоит уважать, ценить, чтить и почитать.
Taṁ kissa hetu? И почему?
Mayampi hi manoviññeyyesu dhammesu avītarāgā avītadosā avītamohā, ajjhattaṁ avūpasantacittā, samavisamaṁ carāma kāyena vācāya manasā, tesaṁ no samacariyampi hetaṁ uttari apassataṁ. Потому что мы сами не лишены страсти, злобы и заблуждения в отношении форм, познаваемых глазом, наши умы внутренне не умиротворены, и мы в какой-то момент ведём себя то праведно, то неправедно телом, речью и умом.
Tasmā te bhonto samaṇabrāhmaṇā na sakkātabbā na garukātabbā na mānetabbā na pūjetabbā’ti. Поскольку мы не видим какого-либо более высокого праведного поведения у тех почтенных жрецов и отшельников, то их не стоит уважать, ценить, чтить и почитать».
Evaṁ puṭṭhā tumhe, gahapatayo, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ evaṁ byākareyyātha. Будучи спрошенными так, домохозяева, вот как вам следует ответить тем странникам – приверженцам иных учений.
Sace pana vo, gahapatayo, aññatitthiyā paribbājakā evaṁ puccheyyuṁ: Но, домохозяева, если странники – приверженцы иных учений спросят вас:
‘kathaṁbhūtā, gahapatayo, samaṇabrāhmaṇā sakkātabbā garukātabbā mānetabbā pūjetabbā’ti? «Домохозяева, каких жрецов и отшельников стоит уважать, ценить, чтить, и почитать?» –
Evaṁ puṭṭhā tumhe, gahapatayo, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ evaṁ byākareyyātha: то вам следует ответить им так:
‘ye te samaṇabrāhmaṇā cakkhuviññeyyesu rūpesu vītarāgā vītadosā vītamohā, ajjhattaṁ vūpasantacittā, samacariyaṁ caranti kāyena vācāya manasā, evarūpā samaṇabrāhmaṇā sakkātabbā garukātabbā mānetabbā pūjetabbā. «Те жрецы и отшельники, которые лишены страсти, злобы, заблуждения в отношении форм, чьи умы внутренне умиротворены, и кто [постоянно] ведёт себя праведно телом, речью и умом – таких жрецов и отшельников стоит уважать, ценить, чтить и почитать.
Taṁ kissa hetu? И почему?
Mayampi hi cakkhuviññeyyesu rūpesu avītarāgā avītadosā avītamohā, ajjhattaṁ avūpasantacittā, samavisamaṁ carāma kāyena vācāya manasā, tesaṁ no samacariyampi hetaṁ uttari passataṁ. Потому что мы сами не лишены страсти, злобы, и заблуждения в отношении умственных феноменов, познаваемых умом, наши умы внутренне не умиротворены, и мы в какой-то момент ведём себя то праведно, то неправедно телом, речью и умом. Поскольку мы видим более высокое праведное поведение у тех почтенных жрецов и отшельников,
Tasmā te bhonto samaṇabrāhmaṇā sakkātabbā garukātabbā mānetabbā pūjetabbā. то их стоит уважать, ценить, чтить и почитать».
Ye te samaṇabrāhmaṇā sotaviññeyyesu saddesu … Те жрецы и отшельники, которые лишены страсти, злобы, и заблуждения в отношении звуков, познаваемых ухом…
ghānaviññeyyesu gandhesu … запахов, познаваемых носом…
jivhāviññeyyesu rasesu … вкусы, познаваемые языком…
kāyaviññeyyesu phoṭṭhabbesu … осязаемых вещей, познаваемых телом...
manoviññeyyesu dhammesu vītarāgā vītadosā vītamohā, ajjhattaṁ vūpasantacittā, samacariyaṁ caranti kāyena vācāya manasā, evarūpā samaṇabrāhmaṇā sakkātabbā garukātabbā mānetabbā pūjetabbā. умственных феноменов, познаваемых умом, чьи умы внутренне умиротворены, и кто [постоянно] ведёт себя праведно телом, речью и умом – таких жрецов и отшельников стоит уважать, ценить, чтить и почитать.
Taṁ kissa hetu? И почему?
Mayampi hi manoviññeyyesu dhammesu avītarāgā avītadosā avītamohā ajjhattaṁ avūpasantacittā, samavisamaṁ carāma kāyena vācāya manasā, tesaṁ no samacariyampi hetaṁ uttari passataṁ. Потому что мы сами не лишены страсти, злобы, и заблуждения в отношении умственных феноменов, познаваемых умом, наши умы внутренне не умиротворены, и мы в какой-то момент ведём себя то праведно, то неправедно телом, речью и умом. Поскольку мы видим более высокое праведное поведение у тех почтенных жрецов и отшельников,
Tasmā te bhonto samaṇabrāhmaṇā sakkātabbā garukātabbā mānetabbā pūjetabbā’ti. то их стоит уважать, ценить, чтить и почитать».
Evaṁ puṭṭhā tumhe, gahapatayo, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ evaṁ byākareyyātha. Будучи спрошенными так, домохозяева, вот как вам следует ответить тем странникам – приверженцам иных учений.
Sace pana vo, gahapatayo, aññatitthiyā paribbājakā evaṁ puccheyyuṁ: Но, домохозяева, если странники – приверженцы иных учений спросят вас:
‘ke panāyasmantānaṁ ākārā, ke anvayā, yena tumhe āyasmanto evaṁ vadetha? «Но каковы ваши основания, каковы ваши свидетельства в отношении тех достопочтенных, что вы говорите о них так:
Addhā te āyasmanto vītarāgā vā rāgavinayāya vā paṭipannā, vītadosā vā dosavinayāya vā paṭipannā, vītamohā vā mohavinayāya vā paṭipannā’ti? «Вне сомнений, эти достопочтенные либо лишены страсти, либо практикуют ради устранения страсти; лишены злобы, либо практикуют ради устранения злобы; лишены заблуждения, либо практикуют ради устранения заблуждения?» –
Evaṁ puṭṭhā tumhe, gahapatayo, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ evaṁ byākareyyātha: то вам следует ответить им так:
‘tathā hi te āyasmanto araññavanapatthāni pantāni senāsanāni paṭisevanti. «Потому что эти достопочтенные затворяются в лесных жилищах в уединённых лесных чащах.
Natthi kho pana tattha tathārūpā cakkhuviññeyyā rūpā ye disvā disvā abhirameyyuṁ, natthi kho pana tattha tathārūpā sotaviññeyyā saddā ye sutvā sutvā abhirameyyuṁ, natthi kho pana tattha tathārūpā ghānaviññeyyā gandhā ye ghāyitvā ghāyitvā abhirameyyuṁ, natthi kho pana tattha tathārūpā jivhāviññeyyā rasā ye sāyitvā sāyitvā abhirameyyuṁ, natthi kho pana tattha tathārūpā kāyaviññeyyā phoṭṭhabbā ye phusitvā phusitvā abhirameyyuṁ. Там нет каких-либо форм, познаваемых глазом, на которые они могли бы смотреть и наслаждаться этим. Там нет каких-либо звуков, познаваемых ухом, которые они могли бы слушать и наслаждаться этим. Там нет каких-либо запахов, познаваемых носом, которые они могли бы нюхать и наслаждаться этим. Там нет каких-либо вкусов, познаваемых языком, которые они могли бы пробовать и наслаждаться этим. Там нет каких-либо осязаемых вещей, познаваемых телом, которые они могли бы трогать и наслаждаться этим.
Ime kho no, āvuso, ākārā, ime anvayā, yena mayaṁ evaṁ vadema—Таковы, друзья, наши основания, наши свидетельства в отношении тех достопочтенных, что мы говорим об этих достопочтенных:
addhā te āyasmanto vītarāgā vā rāgavinayāya vā paṭipannā, vītadosā vā dosavinayāya vā paṭipannā, vītamohā vā mohavinayāya vā paṭipannā’ti. «Вне сомнений, эти достопочтенные либо лишены страсти, злобы, и заблуждения, либо практикуют ради их устранения».
Evaṁ puṭṭhā tumhe, gahapatayo, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ evaṁ byākareyyāthā”ti. Будучи спрошенными так, домохозяева, вот как вам следует ответить тем странникам – приверженцам иных учений».
Evaṁ vutte, nagaravindeyyakā brāhmaṇagahapatikā bhagavantaṁ etadavocuṁ: Когда так было сказано, домохозяева-брахманы Нагаравинды сказали Благословенному:
“abhikkantaṁ, bho gotama, abhikkantaṁ, bho gotama. «Великолепно, господин Готама! Великолепно!
Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito. Великолепно, господин Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также господин Готама различными способами прояснил Дхамму.
Ete mayaṁ bhavantaṁ gotamaṁ saraṇaṁ gacchāma dhammañca bhikkhusaṅghañca. Мы принимаем прибежище в господине Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов.
Upāsake no bhavaṁ gotamo dhāretu ajjatagge pāṇupete saraṇaṁ gate”ti. Пусть господин Готама помнит нас как мирских последователей, принявших в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
Nagaravindeyyasuttaṁ niṭṭhitaṁ aṭṭhamaṁ.