Theravadan

Other Translations: Deutsch , English , Lietuvių kalba

From: SV theravada.ru

Majjhima Nikāya 29 Мадджхима Никая 29

Mahāsāropamasutta Большое наставление с примером о сердцевине

Evaṁ me sutaṁ—Так я слышал.

ekaṁ samayaṁ bhagavā rājagahe viharati gijjhakūṭe pabbate acirapakkante devadatte. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе на горе Пик Грифов. Это было вскоре после того, как ушёл Девадатта.

Tatra kho bhagavā devadattaṁ ārabbha bhikkhū āmantesi: И там, имея в виду Девадатту, Благословенный обратился к монахам так:

“Idha, bhikkhave, ekacco kulaputto saddhā agārasmā anagāriyaṁ pabbajito hoti: Монахи, бывает так, что представитель клана благодаря вере покидает жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной и размышляет:

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto, «Я – жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, грусти и отчаяния. Я – жертва страдания, добыча страдания.

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий».

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti. Когда он подобным образом ушёл в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность.

So tena lābhasakkārasilokena attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] исполнено.

So tena lābhasakkārasilokena attānukkaṁseti paraṁ vambheti: Из-за этого он возвышает себя и унижает других так:

‘ahamasmi lābhasakkārasilokavā, ime panaññe bhikkhū appaññātā appesakkhā’ti. «Я тот, кто получает обретения и известность, но те другие монахи неизвестны, никто их не ценит».

So tena lābhasakkārasilokena majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. Он становится опьянённым этими обретениями, славой, известностью, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ atikkamma phegguṁ atikkamma tacaṁ atikkamma papaṭikaṁ, sākhāpalāsaṁ chetvā ādāya pakkameyya ‘sāran’ti maññamāno. Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, его внешней коры, он бы отрезал ветви и листья и унёс их, думая, что это и есть сердцевина.

Tamenaṁ cakkhumā puriso disvā evaṁ vadeyya: И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы:

‘na vatāyaṁ bhavaṁ puriso aññāsi sāraṁ, na aññāsi phegguṁ, na aññāsi tacaṁ, na aññāsi papaṭikaṁ, na aññāsi sākhāpalāsaṁ. «Этот почтенный не знал сердцевины дерева, заболони, внутренней коры, внешней коры, или ветвей и листьев.

Tathā hayaṁ bhavaṁ puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ atikkamma phegguṁ atikkamma tacaṁ atikkamma papaṭikaṁ, sākhāpalāsaṁ chetvā ādāya pakkanto “sāran”ti maññamāno. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева… отрезал ветви и листья и унёс их, думая, что это и есть сердцевина.

Yañcassa sārena sārakaraṇīyaṁ tañcassa atthaṁ nānubhavissatī’ti. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели». …

Evameva kho, bhikkhave, idhekacco kulaputto saddhā agārasmā anagāriyaṁ pabbajito hoti: Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь домохозяйскую…

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto,

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti.

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti.

So tena lābhasakkārasilokena attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo.

So tena lābhasakkārasilokena attānukkaṁseti, paraṁ vambheti ‘ahamasmi lābhasakkārasilokavā, ime panaññe bhikkhū appaññātā appesakkhā’ti.

So tena lābhasakkārasilokena majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu sākhāpalāsaṁ aggahesi brahmacariyassa; Такой монах зовётся тем, кто взял ветви и листья святой жизни

tena ca vosānaṁ āpādi. и остановился на этом.

Idha pana, bhikkhave, ekacco kulaputto saddhā agārasmā anagāriyaṁ pabbajito hoti: Монахи, бывает так, что представитель клана благодаря вере покидает жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной и размышляет:

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto, Я – жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, грусти и отчаяния. Я – жертва страдания, добыча страдания.

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti. Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность.

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti na paripuṇṇasaṅkappo. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati. Он не становится опьянённым обретениями, славой, известностью, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность.

Appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti. Будучи прилежным, он обретает достижение нравственности.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этим достижением нравственности, и его намерение [за счёт этого] исполнено.

So tāya sīlasampadāya attānukkaṁseti, paraṁ vambheti: Из-за этого он возвышает себя и унижает других так:

‘ahamasmi sīlavā kalyāṇadhammo, ime panaññe bhikkhū dussīlā pāpadhammā’ti. «Я тот, кто обладает нравственностью, хорошим характером, но те другие монахи безнравственны, обладают порочным характером».

So tāya sīlasampadāya majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. Он становится опьянённым этим достижением нравственности, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ atikkamma phegguṁ atikkamma tacaṁ, papaṭikaṁ chetvā ādāya pakkameyya ‘sāran’ti maññamāno. Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, он бы срезал внешнюю кору, и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.

Tamenaṁ cakkhumā puriso disvā evaṁ vadeyya: И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы:

Tathā hayaṁ bhavaṁ puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ atikkamma phegguṁ atikkamma tacaṁ, papaṭikaṁ chetvā ādāya pakkanto “sāran”ti maññamāno; оэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева… срезал внешнюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.

yañcassa sārena sārakaraṇīyaṁ tañcassa atthaṁ nānubhavissatī’ti. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели». …

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto,

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti.

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti.

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti na paripuṇṇasaṅkappo.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati.

Appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya sīlasampadāya attānukkaṁseti, paraṁ vambheti:

‘ahamasmi sīlavā kalyāṇadhammo, ime panaññe bhikkhū dussīlā pāpadhammā’ti.

So tāya sīlasampadāya majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu papaṭikaṁ aggahesi brahmacariyassa; Такой монах зовётся тем, кто взял внешнюю кору святой жизни

tena ca vosānaṁ āpādi. и остановился на этом.

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto, «Я – жертва рождения…

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. Можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий».

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti. Он не становится опьянённым обретениями, славой, известностью, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti no ca kho paripuṇṇasaṅkappo. Будучи прилежным, он обретает достижение нравственности.

So tāya sīlasampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено.

So tāya sīlasampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым достижением нравственности. Он не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность.

Appamatto samāno samādhisampadaṁ ārādheti. Будучи прилежным, он обретает достижение сосредоточения.

So tāya samādhisampadāya attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этим достижением сосредоточения, и его намерение [за счёт этого] исполнено.

So tāya samādhisampadāya attānukkaṁseti, paraṁ vambheti: Из-за этого он возвышает себя и унижает других так:

‘ahamasmi samāhito ekaggacitto, ime panaññe bhikkhū asamāhitā vibbhantacittā’ti. «Я сосредоточен, мой ум объединён, но те другие монахи не сосредоточены, их умы блуждают».

So tāya samādhisampadāya majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. Он становится опьянённым этим достижением сосредоточения, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ atikkamma phegguṁ tacaṁ chetvā ādāya pakkameyya ‘sāran’ti maññamāno. Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины и его заболони, он бы срезал внутреннюю кору, и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.

Tamenaṁ cakkhumā puriso disvā evaṁ vadeyya ‘na vatāyaṁ bhavaṁ puriso aññāsi sāraṁ, na aññāsi phegguṁ, na aññāsi tacaṁ, na aññāsi papaṭikaṁ, na aññāsi sākhāpalāsaṁ. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины… ветвей и листьев.

Tathā hayaṁ bhavaṁ puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ atikkamma phegguṁ tacaṁ chetvā ādāya pakkanto “sāran”ti maññamāno. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева… срезал внутреннюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto,

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti.

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti.

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti na paripuṇṇasaṅkappo.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya sīlasampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya sīlasampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno samādhisampadaṁ ārādheti.

So tāya samādhisampadāya attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya samādhisampadāya attānukkaṁseti, paraṁ vambheti:

‘ahamasmi samāhito ekaggacitto, ime panaññe bhikkhū asamāhitā vibbhantacittā’ti.

So tāya samādhisampadāya majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu tacaṁ aggahesi brahmacariyassa; Такой монах зовётся тем, кто взял внутреннюю кору святой жизни

tena ca vosānaṁ āpādi. и остановился на этом.

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto, «Я – жертва рождения… можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий».

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную,

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti. он [далее] получает обретения, славу, известность… …

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti na paripuṇṇasaṅkappo.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati.

Appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya sīlasampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya sīlasampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno samādhisampadaṁ ārādheti.

So tāya samādhisampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya samādhisampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya samādhisampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati appamatto samāno ñāṇadassanaṁ ārādheti. Будучи прилежным, он обретает знание и видение.

So tena ñāṇadassanena attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этим знанием и видением, и его намерение [за счёт этого] исполнено.

So tena ñāṇadassanena attānukkaṁseti, paraṁ vambheti: Из-за этого он возвышает себя и унижает других так:

‘ahamasmi jānaṁ passaṁ viharāmi. «Я живу, зная и видя,

Ime panaññe bhikkhū ajānaṁ apassaṁ viharantī’ti. «Я живу, зная и видя, но те другие монахи живут, не зная и не видя».

So tena ñāṇadassanena majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. Он становится опьянённым этим знанием и видением, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и, будучи беспечным, он живёт в страдании.

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ phegguṁ chetvā ādāya pakkameyya ‘sāran’ti maññamāno. Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, он бы срезал заболонь, и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.

Tamenaṁ cakkhumā puriso disvā evaṁ vadeyya: И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы:

‘na vatāyaṁ bhavaṁ puriso aññāsi sāraṁ na aññāsi phegguṁ na aññāsi tacaṁ na aññāsi papaṭikaṁ na aññāsi sākhāpalāsaṁ. «Этот почтенный не знал сердцевины… ветвей и листьев.

Tathā hayaṁ bhavaṁ puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato atikkammeva sāraṁ phegguṁ chetvā ādāya pakkanto “sāran”ti maññamāno. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева… срезал заболонь и унёс её, думая, что это и есть сердцевина.

Evameva kho, bhikkhave, idhekacco kulaputto saddhā agārasmā anagāriyaṁ pabbajito hoti: Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь бездомную…

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto,

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti.

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti.

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti na paripuṇṇasaṅkappo.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya sīlasampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya sīlasampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno samādhisampadaṁ ārādheti.

So tāya samādhisampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya samādhisampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya samādhisampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno ñāṇadassanaṁ ārādheti.

So tena ñāṇadassanena attamano hoti paripuṇṇasaṅkappo.

So tena ñāṇadassanena attānukkaṁseti, paraṁ vambheti:

‘ahamasmi jānaṁ passaṁ viharāmi, ime panaññe bhikkhū ajānaṁ apassaṁ viharantī’ti.

So tena ñāṇadassanena majjati pamajjati pamādaṁ āpajjati, pamatto samāno dukkhaṁ viharati. будучи беспечным, он живёт в страдании.

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu phegguṁ aggahesi brahmacariyassa; Такой монах зовётся тем, кто взял заболонь святой жизни

tena ca vosānaṁ āpādi. и остановился на этом.

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti, na paripuṇṇasaṅkappo. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено.

So tāya sīlasampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других.

So tāya sīlasampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno samādhisampadaṁ ārādheti. Он не становится опьянённым достижением нравственности. Он не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным, он обретает достижение сосредоточения.

So tāya samādhisampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этим достижением сосредоточения, но его намерение [за счёт этого] не исполнено.

So tāya samādhisampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других.

So tāya samādhisampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno ñāṇadassanaṁ ārādheti. Он не становится опьянённым достижением сосредоточения. Он не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным, он обретает знание и видение.

So tena ñāṇadassanena attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo. Он доволен этим знанием и видением, но его намерение [за счёт этого] не исполнено.

So tena ñāṇadassanena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других.

So tena ñāṇadassanena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno asamayavimokkhaṁ ārādheti. Он не становится опьянённым достижением знания и видения. Он не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным, он достигает постоянного освобождения.

Aṭṭhānametaṁ, bhikkhave, anavakāso yaṁ so bhikkhu tāya asamayavimuttiyā parihāyetha. И не может быть такого, чтобы этот монах отпал от этого постоянного освобождения.

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato sāraññeva chetvā ādāya pakkameyya ‘sāran’ti jānamāno. Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл к великому дереву с сердцевиной. Срезав только его сердцевину, он унёс её, зная, что это была сердцевина.

Tamenaṁ cakkhumā puriso disvā evaṁ vadeyya: И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы:

‘aññāsi vatāyaṁ bhavaṁ puriso sāraṁ, aññāsi phegguṁ, aññāsi tacaṁ, aññāsi papaṭikaṁ, aññāsi sākhāpalāsaṁ. «Этот почтенный знал сердцевину, заболонь, внутреннюю кору, внешнюю кору, ветви и листья. Поэтому, когда ему нужна была сердцевина дерева…

Tathā hayaṁ bhavaṁ puriso sāratthiko sāragavesī sārapariyesanaṁ caramāno mahato rukkhassa tiṭṭhato sāravato sāraññeva chetvā ādāya pakkanto “sāran”ti jānamāno. срезал только сердцевину и унёс её, зная, что это и есть сердцевина.

Yañcassa sārena sārakaraṇīyaṁ tañcassa atthaṁ anubhavissatī’ti. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это послужит его цели». …

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto,

appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti.

So evaṁ pabbajito samāno lābhasakkārasilokaṁ abhinibbatteti.

So tena lābhasakkārasilokena na attamano hoti, na paripuṇṇasaṅkappo.

So tena lābhasakkārasilokena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tena lābhasakkārasilokena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno sīlasampadaṁ ārādheti.

So tāya sīlasampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya sīlasampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya sīlasampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno samādhisampadaṁ ārādheti.

So tāya samādhisampadāya attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tāya samādhisampadāya na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tāya samādhisampadāya na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno ñāṇadassanaṁ ārādheti.

So tena ñāṇadassanena attamano hoti, no ca kho paripuṇṇasaṅkappo.

So tena ñāṇadassanena na attānukkaṁseti, na paraṁ vambheti.

So tena ñāṇadassanena na majjati nappamajjati na pamādaṁ āpajjati, appamatto samāno asamayavimokkhaṁ ārādheti. и, будучи прилежным, он достигает постоянного освобождения.

Iti kho, bhikkhave, nayidaṁ brahmacariyaṁ lābhasakkārasilokānisaṁsaṁ, na sīlasampadānisaṁsaṁ, na samādhisampadānisaṁsaṁ, na ñāṇadassanānisaṁsaṁ. Так, монахи, эта святая жизнь не имеет своим [наивысшим] благом обретения, славу, известность; [не имеет своим наивысшим] благом достижение нравственности; [не имеет своим наивысшим] благом достижение сосредоточения; [не имеет своим наивысшим] благом знание и видение.

Yā ca kho ayaṁ, bhikkhave, akuppā cetovimutti—Но именно это непоколебимое освобождение ума является целью этой святой жизни, её сердцевиной, её окончанием.

etadatthamidaṁ, bhikkhave, brahmacariyaṁ, etaṁ sāraṁ etaṁ pariyosānan”ti.

Idamavoca bhagavā. Так сказал Благословенный.

Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.

Mahāsāropamasuttaṁ niṭṭhitaṁ navamaṁ.

Previous Next